Книга аэда

– Не меня ли вы искали, господин Мао? – Ему улыбался господин Фельтауз.

* * *

Который сон Вальдерас стоял у начала альгирдовой дороги, пролегающей через детскую тренировочную площадку. Там упражнялись Нартор и его дружки.

– С нами тебе нечего опасаться! – прошептал в ухо знакомый вкрадчивый голос. – Нас множество…

– Прочь, воробей, царское слово принадлежит мне… Царь, ни один смертный не смеет ступить на этот путь, я донесу тебя…

Мортен и Каллеата…

– Слово, сын Смерти?! Он – моя кровь! Я, нареченная Даэрра Атальпас, приняла смерть, чтобы дать ему жизнь…

– Жизнь? Жизнь безымянного воробья в безликой стае?

– Вальдерас, я – Зов Крови! Я твоя стая, твой дом, твое начало и твой конец!

– Царь не принадлежит крови! Царь жертвует ею на пути к Атальпас!

– Царь, твоя кровь – моя!

– Твое слово – мое, царь!

Вальдерас зажал ладонями уши, ступил на альгирдовую дорогу и побежал… Ядовитый камень обжигал ступни, и он бежал так быстро, как мог, чтоб не чувствовать ожоги, чтоб оторваться от Каллеаты и Мортена, чтоб…

Удар кулаком в нос опрокинул его на песок тренировочной площадки.

– Куда так прытко, ублюдок? – Над ним возвышался пятнадцатилетний альгирдовоглазый Нартор в окружении своей альгирдовоглазой банды.

– Я очень спешу, Нартор…

– Ах, спеши-и-и-и-шь… Спеши другим путем, это моя площадка.

– Нет другого пути, сын мой, – произнесла Каллеата, очутившаяся справа от него. – Но только скажи – и на наших крыльях долетишь до конца! Дай отдых разуму, сердцу и телу, доверься нам!

– Не связывайся с воробьями, царь! Мой конь перенесет тебя! Соглашайся, потому что смертный, вставший на путь демиургов, платит жизнью! Тебе не перейти площадку. – Мортен стоял слева.

Как всегда, их было десять. Нартор, прозванный за свой амулет Драконьим Клыком, высокомерно осматривал светловолосого белокожего мальчишку лет двенадцати: тот обреченно пялился единственным глазом в песок детской тренировочной площадки.

– Разве тебя не предупреждали, что эта площадка наша?

– Предупреждали про северную, а это западная.

– Мамочка тебя бросила, потому что ты тупой урод! Хочешь сказать, что я перепутал запад с севером?!

– Нет, конечно, нет, но…

– Утомило блеянье! Проучите его как следует, – лениво бросил Нартор своей свите.

– Рагдар! – безнадежно и отчаянно позвал Вальдерас в который раз…

– Я здесь, – со стороны одного из манекенов впервые за четырнадцать лет, которые этот сон мучил Вальдераса, откликнулся темноглазый смуглый мальчик. Нартор и его дружки замерли, словно время для них остановилось, Каллеата и Мортен удивленно посмотрели на нового героя разыгрывавшейся до сих пор без изменений пьесы.

Темноглазый смуглый мальчик шагнул к Вальдерасу… С каждым шагом он становился старше.

Рагдар тепло улыбнулся ему, как всегда улыбался, когда был жив:

– Тебе давно пора повзрослеть. Почему ты еще на детской площадке?

– Мимо Нартора не пройти. Они, – Вальдерас кивнул на Мортена и Каллеату, – они говорят, что помогут, если выберу, с кем идти к концу… Что без них никак. И я не знаю, кого выбрать, они оба меня пугают.

– Снова выбирать из них? Ты всю жизнь выбирал то одного, то второго. Приглядись!

У Мортена, Каллеаты, Нартора, его дружков – у всех было лицо Вальдераса.

– Ты полагаешь, что, в очередной раз выбрав тень, пройдешь Путь? – снова улыбнулся Рагдар.

Вальдерас растерянно переводил взгляд с одного своего лица на другое…

– Когда поймешь, ступай на Путь демиурга. Тени не лгали – смертные не возвращались с него живыми. Мне ж пора.

– Рагдар, стой! Прошу, не оставляй меня снова! Я так… я так виноват! Я каюсь! Тогда, в День Воцарения Двоих из Шести, была не ошибка, не случайность… Я так сожалею, так… – Горло перехватило от чувства невосполнимой утраты, и он не закончил фразу.

– Я буду ждать тебя в начале, если сделаешь верный выбор. Не ошибись в этот раз – Голос Рагдара еще звучал, когда Вальдерас проснулся.

* * *

От чтения новостей Сафирет отвлек телефон.

– Госпожа Шандэ? – узнала она университетского секретаря. – Вас вызывает господин Манфрус, прямо сейчас, безотлагательно!

– Но… мне небезопасно в город…

– Ситуация чрезвычайная, и господин Манфрус настаивает!

Ехать по городу было страшно, а оставаться дома невыносимо: от Риемо и Арьетты не было новостей, и воображение живописало страшные картины их участи. Все же лучше поехать, хотя бы ради того, чтоб не терзаться неизвестностью: хотя акции против аэдов принимали неслыханный со времен распада Шестимирного Ульма масштаб, случаев насилия не наблюдалось.

Сафирет поспешила в университет.

Там шумело людское море. Женщины, мужчины, транспаранты, выкрики… Военные оцепили здание, не позволяя толпе прорваться, один из офицеров Саргата призывал людей разойтись. Проталкиваясь к проходной, Сафирет скользила глазами по транспарантам: «Аэды, верните звезды!», «Покайтесь!», «Долой ублюдочные руны!», «Руны принадлежат демиургам!», «За запрет аэдического непотребства!», «Свободу Ревьену Каллопусу!».

– Девушка! Университет закрыт, занятия отменили! – сообщил охранник.

– Я старший лектор, меня вызвали, – Сафирет показала преподавательское удостоверение.