Книга двух путей

Я спрашиваю ее о трубках для питания, ИВЛ, дефибрилляторах, короче о средствах для поддержания жизнедеятельности организма, чтобы убедиться, что Вин в них не нуждается. Говорю о роли адвоката в том, что касается медицинских и финансовых аспектов, о седативных препаратах, об антибиотиках для подавления инфекции мочевыводящих путей и других инфекций. Обсуждаю культурные традиции и планирование похорон, интересуюсь, хочет она умирать под музыку либо в присутствии священника или ей не нужно ни то ни другое. Кого она хотела бы видеть в свой смертный час, или ей вообще никто не нужен. Если кто-то находится при смерти, это отнюдь не означает, что он не может отдавать распоряжения. Пока я перечисляю один пункт за другим, Феликс все больше уходит в себя, и в конце концов я вынуждена обратиться к нему с лучезарной улыбкой:

– У тебя, случайно, не найдется для меня немного кофе?

Феликс отправляется на кухню готовить кофе, и, как только за ним захлопывается дверь, Вин ловит мой взгляд.

– Спасибо, – говорит она.

– Да, он не первый супруг, который не в силах выдержать такие подробности.

– Иногда мне кажется, что он переносит все тяжелее, чем я. Ведь я вскоре покину этот мир. А он останется здесь, снова и снова переживая последние недели.

– Я постараюсь не оставлять Феликса одного. Ведь я здесь и ради него тоже. – Я слышу, как Феликс чем-то гремит на кухне. – Плюс, когда все будет кончено, он просто-напросто свернется в позе эмбриона. Ты уже думала о том, как поступить со своим телом?

– Ты имеешь в виду погребение или кремацию?

– Это только два варианта. Но есть еще и «зеленые похороны». И аквамация, когда тело помещают в емкость с щелочным раствором, в котором мышцы, жир и ткани растворяются, после чего кости перемалывают и отдают семье.

– Похоже на смерть Джокера в «Бэтмене», – шепчет Вин.

– Правда, в Массачусетсе это еще считается незаконным, но в штате Мэн – пожалуйста.

– Ну и ладно. Я не собираюсь умереть ради того, чтобы это попробовать.

– Вижу, к чему ты клонишь. А как насчет похорон в лесу?

– Типа меня похоронят, а надо мной вырастут деревья?

– Нет, скорее твой прах после кремации используют для мульчирования деревьев. Но новое слово в похоронном деле – это компостирование останков. Рекламируется в городах с плотной застройкой, где нет места для кладбищ.

– А если я захочу пожертвовать свое тело науке? – спрашивает Вин.

Из разговоров с умирающими я вынесла одну интересную вещь: все они в высшей степени практичны. Они знают, что у них есть список, где возле каждого пункта нужно поставить галочку, причем очень многие готовы и способны объективно обсудить его: странное состояние раздвоения личности, когда они знают, что им предстоит уйти, но при этом хотят убедиться, что есть учреждение, призванное решить, как это все будет происходить. А еще я заметила, что умирающие никогда не ведут подобные разговоры в присутствии тех, кого любят, словно последний акт милосердия перед лицом смерти – это избавить своего супруга от детализации данного процесса.

– Пожертвовать свое тело науке – тоже вариант. Но ты должна отдавать себе отчет, что с твоим телом может случиться такое, о чем ты даже не подозревала. Если честно, твой труп может стать учебным пособием в медицинской школе. Но с таким же успехом из тебя могут сделать филлеры для губ, или ягодичные имплантаты, или манекен для краш-тестов, или объект для препарирования будущими судебными экспертами на «Ферме» ЦРУ в Виргинии.

Вин вздрагивает:

– Не хочу оказаться между половинками чей-то задницы.

Она пытается шутить, но я понимаю все несколько иначе.

– Когда люди говорят подобные вещи, – деликатно начинаю я, – это свидетельствует о том, что они считают душу и тело чем-то неразделимым. И твоя душа останется здесь после смерти.

Вин поднимает лицо, и я вдруг вижу это: осознание того, что дорога просто… кончается. И никто не даст обещания, что потом будет что-то еще, – по крайней мере, пока у нас нет этому никаких доказательств.

– Вот облом, – качает головой Вин. – А мне так хотелось бы пойти на собственные похороны. Послушать, кто какие гадости про меня говорит.

– Одна моя клиентка хотела присутствовать на собственных похоронах. И она их устроила еще при жизни. Люди произносили панегирики, а она аплодировала вместе с остальными. Она танцевала, пила и потрясающе провела время.

– И ты можешь это организовать? – Вин явно потрясена.

– Мы, – поправляю я Вин, – можем сделать все. Шаблонов тут нет.

– Раньше я в шутку говорила Феликсу, что хотела бы, как Белоснежка, лежать в стеклянном гробу, пока не побывала в Британском музее и не увидела мумию. Но у меня не настолько развита склонность к эксгибиционизму, чтобы пойти на такое, даже если бы я выглядела достаточно хорошо для своих четырех тысяч лет.