Книга Кохелет

Кстати – ещё одно, несколько комическое, предположение: редакторы, делая вставки в текст «Экклезиаста», вероятно, и помыслить не могли, что эта книга попадёт в Библию, сохранится на века и тысячелетия, и что её тщательнейшим изучением будет заниматься целый сонм учёных-филологов, учёных-гебраистов. Иначе они куда как ответственнее отнеслись бы к своей задаче, а не сляпали бы наспех несколько неуклюжих вставок. Слава Богу, что нам, как и им, не дано предвидеть будущее своих деяний: иначе бы они, движимые благочестивым рвением и добросовестностью, непременно превратили бы Книгу Кох̃е́лет в нечто такое, что читать было бы вообще невозможно.

(Конец отступления)

* * *

Гипотеза Рижского («послание в два адреса»), в сущности, очень близка к гипотезе, согласно которой Кох̃е́лет из каких-то побуждений воспроизвёл в своём сочинении наряду со своими взглядами взгляды «идеологических противников» – религиозных ортодоксов. Эта гипотеза кажется довольно правдоподобной, но всё же тоже сильно уязвима для критики. (Критика будет схожей, потому что схожи обе гипотезы). Она вызывает ряд вопросов без ответов. Почему отрывки, речь в которых должна идти о справедливости Бога («послание человеку с улицы») не сделаны более многочисленными? Почему они, эти вставки, малочисленны настолько, что оказались совершенно погребёнными под лавиной абсолютно иного – идеологически – материала? Почему они выглядят «как глас вопиющего в пустыне» – одна небольшая вставка на две-три главы? Почему стиль, лексика и даже идеология у этих АБСОЛЮТНО СХОЖИХ ПО СМЫСЛУ фрагментов (при условии, что их вписал сам Автор) совершенно РАЗНЫЕ? С чего бы Автору для своих вставок понадобилось вводить, по крайней мере, два типа словоупотреблений (II.26: «благой перед Богом – согрешающий»; VIII.12-13: «боящийся Бога – нечестивец»), хотя в обеих этих вставках говорится практически об одном и том же? (Не говоря уже о третьем варианте словоупотреблений – «цади́к-раша́» («праведник-нечестивец»), которым Автор неизменно пользуется в оригинальном тексте Книги). Почему Автор, если он действительно задался целью сочинить «двуплановый», «двусмысловой» текст, хотя бы не упорядочил – в отличие от собственной философии – совершенно чуждые ей фрагменты, «пустышки», – не придав им ни малейшего подобия стройности, логики, не выстроив их в систему? В самом деле, почему столь же «еретическая» Книга Иова действительно построена в два диспута, где представлены взгляды и «ортодоксов», и Иова («обвинителя Бога»)? Эта книга – «Иов» – действительно «послание в два адреса»: в ней при желании можно найти достаточно «пищи для ума» и для «человека с улицы», и для вольнодумцев, еретиков, единомышленников Иова. В «Экклезиасте» мы этого не наблюдаем ни в малейшей степени. Никакого даже подобия диспута, т.е. систематического выражения идей, пригодных для «человека с улицы», нет и в помине. «Послание», в сущности, получается только в «один адрес». В Книге Кох̃е́лет, напоминаем, 222 стиха, из них – только две коротенькие цитатки из Торы (в V главе), да ещё небольшой фрагмент (там же) посвящённый чисто культовым вопросам – причём абсолютно второстепенным. В Торе 613 заповедей, – в самом деле, было из чего выбирать, затевая честный «разговор с двумя собеседниками»! Если только – что очень сомнительно – Автор вообще собирался затевать такой разговор.

* * *