Книга Мечей

Его подхватило течение. Ему не хватало воздуха, в груди горело, сердце колотилось в ушах, но если он поддастся желанию вдохнуть, ему конец. Он цеплялся за камни, пытаясь бороться с течением, но тщетно. Вода подхватила его, развернула, поволокла за собой.

Давление воды ослабло. Почему-то он быстро поднимался. Он сдерживал дыхание, пока не достиг поверхности и не вынырнул, задыхаясь, молотя конечностями, чтобы не утонуть в кромешной темноте.

Его ноги нащупали дно, мелководье, где он мог встать на четвереньки, замерзший, мокрый и слепой.

– Узри же! – произнес голос.

Он вскинул голову – и с голосом пришло тепло, а с теплом – слабые отблески, словно огни на корабельной оснастке священными ночами. Синее пламя росло, оно охватило груду костей, черепов и ребер овец и прочего скота, объедки долгого пира. Рядом, среди костей, лежало пять, нет, шесть мечей, и шлемы, и доспехи, и сломанные щиты. Посередине, вонзенный в глазницу коровьего черепа, стоял меч без ножен, сиявший от острия до золотого узла рукояти, которая уравновешивала оружие.

Халли проковылял к мечу, положил ладонь на рукоять, вытащил его – и цвета вспыхнули вокруг, словно меч был факелом, ярким, как солнце. Дед никогда об этом не рассказывал. Но меч узнал его, Хрунтинг узнал. И запылал. Он озарил всю пещеру – и в ней, на каменистом берегу, поодаль от мусорной кучи, жилище троллихи, столы и скамьи, аккуратные полки с ровными рядами простых, незамысловатых горшков, как у любой доброй хозяйки.

По-прежнему тяжело дыша, он повернулся и увидел постель, а на постели – кого-то спящего, как он сперва подумал. Кого-то с волосами, заплетенными в темную косу. Белая рубаха. И торчащий из спины кинжал. Труп женщины, погибшей давным-давно, судя по истлевшей ткани и, как он понял, когда подошел ближе, усохшей плоти.

Кто это? – удивился он. Что за женщина могла здесь очутиться, помимо самой троллихи, и могла ли троллиха быть такой изящной?

И что за великая битва здесь разыгралась, если кинжал вонзился в спину женщины в постели?

Скальды говорили иначе.

Он поднял Хрунтинг, подобно факелу, но цвета слились и вновь стали синими. А женщина зашевелилась, повернула голову.

Он в ужасе отпрянул. Однако ее лицо оказалось миловидным, не молодым и не старым, средних лет. Ее прозрачная фигура начала садиться, оставив безжизненное тело лежать на постели. Женщина посмотрела на него – и все будто затихло. Вода перестала плескать о камни. А пещеру охватил призрачный огонь.

– Женщина, – хрипло прошептал он, – женщина, что здесь произошло?

– Они убили моего сына, – ответил призрак. – А я убила их.

Эта хрупкая женщина, чертами и сложением напоминавшая старый народ, что жил в глубине лесов, убила мужчин Хеорота? Унесла голову и поставила над своей дверью?

В ней крылось нечто большее. Он почти ждал, что призрак вырастет и нависнет над ним, обнажив клыки, протянув безжалостные руки…

Но она лишь смотрела на него глазами черными, как ночь, и он ощутил холод, ледяной холод.

– В нашем святом месте вы устроили свои пиры. Наши леса вырубили для своих печей. Наши луга отдали своим огромным медлительным животным. Истребили наших оленей и зайцев. Охотились на нас для развлечения. Почему нам не забрать ваш скот? Почему не забрать вашу пищу?

– Госпожа, – сказал он, понимая, что спасение – в учтивости, – я ничего этого не делал. Я уйду и больше вас не потревожу.

Ее глаза закатились так, что стали видны белки, она запрокинула голову и испустила пронзительный вопль. Потом уставилась на него своими черными глазами, в которых пылал темный огонь.

– Не потревожишь? Не потревожишь? Я предупреждала сына. Но он был молод, он был глуп, он был зол. Он вышел с голыми руками против ваших мечей. Он сражался. Он забрал пищу. А вы ранили его, и он умер. Я похоронила его. Я похоронила его своими собственными руками. А когда похоронила, отправилась в ту берлогу воров и взяла виру, которая мне причиталась. Я оставила ее в качестве предупреждения. Я покончила с вами до тех пор, пока вы снова меня не оскорбите.

– Вы спали. Вы спали, а он пришел сюда и убил вас. Он взял меч моего деда, который ему одолжили для битвы против чудовища, так говорят легенды, но он сказал, что этот меч его подвел. – Халли стоял перед разгневанным призраком, вокруг бушевала сила, и он знал, что умрет, если ошибется с выбором слов. – Этот меч зачарован. Его гейс в том, что он никогда не подводит героя в битве. Хрунтинг не подвел его. Это он нарушил условия. Он ударил сзади, пока вы спали. Это была не битва. И хуже того, он рассказал совсем другую историю.

– Правда, – произнес голос из глубин пещеры.

Халли вздрогнул, но не отвел глаз от женщины, опасаясь, что призрак воспользуется его слабостью. Это был ее сын? Это был сам Грендель?

– Госпожа, – сказал Халли, – с вами поступили несправедливо. Я в это верю. Позвольте мне уйти, и я расскажу другим, что здесь произошло. Я клянусь.