Книга непокоя

Бывают мгновения, когда я вдруг это делаю настолько совершенно, что сам тому изумляюсь; и изумляюсь без нескромности, потому что, не веря ни в какую часть человеческой свободы, я изумляюсь тому, что происходит во мне так, как изумлялся бы тому, что происходит в других — в двух чужих людях.

Лишь развитая интуиция может служить компасом в пустырях души; лишь с чувством, которое использует разум, но не уподобляется ему, хотя и исходит из него, можно различать этих воображаемых персонажей в их реальности.

В этих раздвоениях личности или, скорее, в придумывании различных личностей есть две ступени или два вида, чьи отличительные черты раскроются перед читателем, если он за ними следил. На первой ступени личность выделяется своими мыслями и чувствами, отличающимися от моих: так, на низшем уровне этой ступени она выделяется идеями, о которых рассуждает или которые излагает — эти идеи не мои, а если и мои, то я о них не знаю. Банкир-Анархист — пример этой нижней ступени; «Книга непокоя» и персонаж Бернарду Соареша представляют собой высшую ступень.

Читатель должен заметить, что, хотя я и издаю «Книгу непокоя» как бы от имени некоего Бернарду Соареша, помощника бухгалтера в городе Лиссабоне, я еще не включил его в эти «Вымыслы интерлюдии». Дело в том, что Бернарду Соареш, отличаясь от меня мыслями, чувствами, воззрениями и пониманием, не отличается от меня стилем изложения. Я представляю иную личность посредством естественного для меня стиля, в котором присутствует лишь неизбежное отличие особого тона, обязательно проецируемого самóй специфичностью переживаний.

Не одни лишь мысли и чувства авторов «Вымыслов интерлюдии» отличаются от моих: сама техника композиции, сам стиль — иные. Там каждый персонаж создан совершенно другим, а не просто задуман иначе. Поэтому в «Вымыслах интерлюдии» преобладают стихи. В прозе труднее быть иным.

Г. «Метафизические мысли „Книги непокоя“»

Единственная реальность для меня — это мои ощущения. Я — это мое ощущение. Поэтому я не уверен даже в моем собственном существовании. Я могу быть уверен лишь в тех ощущениях, которые называю своими.

Истина? Это что-то внешнее? Я не могу быть в ней уверенным, потому что это не мое ощущение, а я уверен лишь в них. Мое ощущение? Ощущение чего? Ведь искать мечту значит искать истину, поскольку единственная истина для меня — это я сам. Отстраняться от других, насколько это возможно, значит уважать истину.

Вся метафизика — это поиск истины, если под последней понимается истина абсолютная. Однако, какой бы Истина ни была, если исходить из того, что она чем-то является — если она существует, то существует либо в моих ощущениях, либо вне них, либо и внутри, и вне них. Если она существует вне моих ощущений, то она есть нечто, в чем я никогда не могу быть уверенным, а значит, она не существует для меня, и потому для меня она есть не только противоположность Уверенности, потому что я уверен только в моих ощущениях, но и противоположность бытия, потому что единственное, что существует для меня, — это мои ощущения. Таким образом, существуя вне моих ощущений, Истина для меня тождественна Неуверенности и небытию — она не существует и потому не является истинной. Однако допустим нелепое предположение о том, что мои ощущения могут быть ошибкой и небытием (что нелепо, поскольку они, безусловно, существуют), — в этом случае истина есть бытие и полностью существует за пределами моих ощущений. Но представление об Истине — это мое представление; поэтому оно существует внутри моих ощущений: значит, будучи абстрактной и находясь вне меня, истина существует во мне — это противоречие и, как следствие, ошибка.