Книга о женственности

У меня был очень комичный случай: пара опаздывала на венчание. Певчие уже хотели расходиться, помощники в храме расставляли столы, чтобы кормить бездомных. В конце концов я набрался мужества, позвонил невесте и сказал, что мы приняли решение перенести венчание на другой день, потому что хор сидит уже два часа, у всех дела и пора кормить бродяг. Ее ответ содержал всего одно слово: «Поздно». У меня, естественно, возник вопрос: «Почему поздно?» Мне стало любопытно, где была пройдена эта точка невозврата, после которой отменить венчание уже нельзя? И она сказала: «Я уже вышла из парикмахерской». Стало ясно, что такую прическу второй раз она уже не сделает. Я объяснил ситуацию девочкам из хора, и они понимающе закивали: «Ну что же… Будем ждать». Мы дождались, и венчание состоялось.

Женщина способна хранить верность на протяжении многих лет.

Пенелопа провела лучшие годы в ожидании своего мужа, героя Троянской войны, хитроумного Одиссея. От него не было никаких вестей, их сын за это время стал взрослым, ее атаковала целая армия женихов, они разоряли дом, ели и пили за хозяйский счет, склоняя ее к замужеству. Конечно, их в большей степени привлекала не столько сама Одиссеева жена, сколько богатство его дома и, главное, статус царя Итаки. Верность Пенелопы принципиально непрагматична, нелогична: с политической точки зрения ей было бы выгоднее снова выйти замуж, и никто бы ее за это не осудил. Однако женщина выбрала двадцатилетнее ожидание, руководствуясь иными приоритетами, иной жизненной парадигмой.

Еще одну историю непрагматичной любви описывает Генрик Ибсен в пьесе «Пер Гюнт». Сольвейг полюбила Пера, человека порывистого и эгоистичного. Он не оценил ее любви и устремился в большой мир в поисках смысла жизни, а когда вернулся разрушенным и опустошенным, оказалось, что Сольвейг была единственным человеком, который продолжал любить его и ждать все эти годы. Он нашел ее в той самой хижине, где оставил, и она, по сути, вернула ему самого себя. Она видела в нем изначально такую красоту, что-то такое человеческое, чего ни он, ни окружающие в нем и не подозревали, она разглядела его внутреннюю глубинную личность, которой и оставалась верна всю жизнь.

Можно еще вспомнить историю любви русского дворянина, путешественника Николая Резанова и Кончиты, дочери коменданта крепости Сан-Франциско, рассказанную в рок-опере «„Юнона" и „Авось"». Герои полюбили друг друга, но венчание было невозможно из-за разницы вероисповеданий: невеста была католичкой. Обручившись с девушкой, Резанов отправился в Санкт-Петербург просить ходатайства императора перед Папой Римским о разрешении на брак, но в дороге заболел воспалением легких и умер под Красноярском. Кончита, несмотря на известия о смерти жениха, ждала его возвращения тридцать пять лет, отклоняя выгодные предложения, и в итоге приняла монашество.

В библейском контексте символика верности всегда была связана с браком. Господь говорит, что, когда Израиль уклонялся в язычество, он блудил с чужими богами[13]. Иногда мы видим, что сам Господь ведет себя как ревнивая жена при непостоянном муже и обличает Израиль в измене. Главное подтверждение преданности Богу – обрезание, опять же брачный ритуал, превращение юноши в мужа. Так же и мужчина инициирует девушку в женщину, и таким образом это является обрядом верности.

Миротворчество

Женщина традиционно сторонится конфликтов. Женское начало ориентировано на продолжение жизни, развитие, воспитание. В атмосфере раздоров выполнение этих задач затруднено. Женщина чаще всего выступает миротворцем: мирит детей, настраивает отца конструктивным образом по отношению к детям. Конфликт разрушает мир женщины, и она стремится восстановить покой.

На Кавказе, например, был необыкновенно интересный обычай. Если случался конфликт между мужчинами и доставались из ножен кинжалы, то кровопролитие фактически могла остановить только женщина, обнажив голову и бросив платок между ними. Кинжалы мгновенно убирались. Есть свидетельства о том, что обычай жив и по сей день.

Примером «массового» женского миротворчества можно считать удивительный поступок сабинянок. О нем рассказывает Тит Ливий в «Истории Рима от основания города». Когда город стал столь силен, что мог уже представлять военную угрозу, Ромул понял, что «срок этому могуществу был человеческий век, потому что женщин было мало и на потомство в родном городе римляне надеяться не могли, а брачных связей с соседями не существовало. Тогда, посовещавшись с отцами, Ромул разослал по окрестным племенам послов просить для нового народа союза и соглашения о браках»[14], но отовсюду получил отказ.