Утро старой гравюрой падает.Смыла четкость дождя меледа[2].Поднимается крытый патинойПсковский занавес памяти-навсегда.Мокнет сотня стволов-угодников.Всплыло вдруг… нет, исчезло лицо.Одиночество – хмурый сотник мойДолго корчится, вымученный резцом.Утро пасмурной данью валится.Жду во мгле – необыденных слов.Лепет липовых листьев сжалился —Слышен шепотом близящихся шагов.Дождь на мне всю досаду выместил.Жду прилежно… и не одинок:Ломкий профиль в тумане истек…Следом – тонкая, словно вымысел…Всполох – белый батистовый лепесток.
II
Все это было здесь. Давно, но не забыто.Промозглый день висел на кронах в вышине,на няниной избе и на тропе размытой,на простенькой скамье, на Сороти, на мне.Уложена под плащ стопа газет – преградойназойливой воде и утренней прохладе,и я среди стволов в узилище корней,и все на сорок лет моложе и ясней.Я снова – визитер. Визит, поди, последний,мне помнится почти безлюдность прошлых дней,как много нынче здесь ценителей наследий,как много привезли в автобусах детей.Звучит осенний гимн и в жизни, и в природе.То солнце промелькнет на праздном небосводе,то вдруг настудит тень внезапного набегалиловых облаков с грядущим скорым снегом.Зазимок кое-где гостит на сонных соснах,слезой исходит в лоск по лиственной кошме.Большой зуевский[3] сад приладился к зиме.Последних яблок сок рассладился на деснах.Я, кажется, нигде не пробовал вкуснее.Мой путь лежит вокруг пустующей аллеи.Аллея – хоспис, где агонию продляют.Деревья не спасут, гиганты умирают.Стволы – одна кора, почти без древесины(сильнее дунь, сломаются посередине),как мачты, взнесены, вершины рядом с Богом,у плеч – культи, подобных в банях было много —после Войны.Заботливой рукой опиленные кроныедва-едва видны, сединам тонким сро́дны.Бессмертия мираж оставил сей приют.Надолго ли они меня переживут,пусть разной Наверху отмерено нам мерой?..Уходят навсегда сообщники видений,свидетели веков, стихов, прикосновений,наперсники мои, шептавшие: – Уверуй…Пора сажать иных, кто вырастет, кто сменит.Бог даст, еще придет – в их сени новый Гений.А для кого-то пусть мелькнут в тумане Тени.
«Люблю разливы звуков вышних, но букв печатный шаг милей…»