Книга утраченных имен

– Она всего в пяти минутах ходьбы отсюда.

– Но вы же не думаете… – Он покачал головой. – Ева, простите, но нам туда нельзя.

Она снова зашагала, потянув его за собой.

– Я знаю, что вы хотите сказать. Что, возможно, квартиру разграбили и мне будет тяжело смотреть на все это. Я в курсе и готова к чему-то подобному.

– Ева, меня тревожит другое.

– Что же? Вы думаете, что полиция следит за ней? Мне кажется, у них есть дела поважнее, чем наблюдать за квартирой каждого депортированного парижского еврея.

– Ева… – Казалось, что Реми пытается подобрать слова. – Велик шанс, что в квартире уже кто-то живет.

– Да быть такого не может.

– Ева, люди не просто грабят пустые квартиры. Они въезжают в них. Так как считают, что вы уже не вернетесь.

Она уставилась на него с удивленно раскрытым ртом.

– Вы думаете, что кто-то чужой поселился в моей квартире? Так скоро?

– Я в этом почти уверен.

– Но мы уехали всего несколько дней назад.

– Падальщики не теряют времени. – Он сжал ее руку, а затем отпустил. – Давайте я первым войду туда. Постучу в дверь. Если квартира занята, скажу, что разыскиваю дядю и назову неправильный адрес. А если там никого нет, я спущусь за вами и мы вместе поднимемся туда.

Она кивнула, но сердце ее вдруг стало тяжелым, словно камень.

– Хорошо, но я уверена, что вы ошибаетесь.

Следующие пять минут они шли молча, пока не остановились, уже в вечернем сумраке, около Евиного дома. Последние закатные лучи освещали тонкую полоску неба на горизонте. Скоро должен был начаться комендантский час, и времени у них оставалось совсем мало.

– Второй этаж, квартира С? – спросил Реми, глядя на нее с сочувствием, о котором она не просила и которого не хотела.

– Все верно.

– Ева, я вернусь через несколько минут. Постарайтесь никому не попадаться на глаза, вас могут узнать.

С замиранием сердца Ева смотрела ему вслед. Через три минуты он снова появился, и она сразу все поняла.

– Кто там был? – глухо спросила она. Он обнял ее за плечи и повел прочь от дома, где прошла вся ее жизнь. – Кто там теперь живет?

– Женщина с лицом, похожим на сливу, у нее двое детей, две девочки, – сказал Реми, когда они быстро направились на восток, словно стараясь догнать заходящее солнце. – Младшую зовут Симона.

– Мадам Фонтен. – Почему-то Еву это не удивило.

– Вы взяли фамилию этой мегеры для своих поддельных документов?

Ева вздохнула.

– Зато нет никаких сомнений в том, что она – христианка, не так ли?

Прошло несколько минут, прежде чем Реми ей ответил.

– По моему мнению, христиане так не поступают. Вселиться в чужой дом, который прежние хозяева покинули при таких обстоятельствах? Больше похоже на пляски на могиле. Хотя я готов поспорить, что эта грымза мадам Фонтен в жизни своей никогда не танцевала.

Ева не смогла сдержать улыбки, представив себе, как мадам Фонтен отплясывает джигу.

– Простите, что впустую потратила ваше время. Я должна была сразу вам поверить.

Реми пожал плечами:

– Просто запомните, что я всегда прав.

Ева удивленно посмотрела на него, но он улыбался.

– И что теперь? – спросила она. – Куда мы пойдем?

– Я знаю одно местечко.

Ева последовала за ним в сгущающуюся тьму. Внезапно на нее накатила такая усталость, что она больше ни о чем не хотела думать. У нее было только одно желание: найти место, где можно было бы переночевать и не бояться, что явятся немецкие солдаты и начнут рвать ее на куски, пока от нее ничего не останется.

Глава 11

– Публичный дом? Да вы что?! – ужаснулась Ева через полчаса, когда они остановились на грязной боковой улочке в районе площади Пигаль напротив каменного здания, в окне которого на немецком и французском языках были написаны часы работы заведения. – Вы хотите, чтобы я ночевала здесь?

– Во-первых, это место называется борделем, а не публичным домом, – улыбнулся Реми. Его явно забавляло ее смущение.

– Бордель, вертеп, дом терпимости, да какая разница?

– Видите ли, тут проводят ночь уважаемые господа, поэтому я советую вам быть вежливой.

– Ах да, «уважаемые господа» – первая фраза, которая приходит мне на ум, когда я думаю о ночных бабочках. – Ева с хмурым видом посмотрела на здание. На окне, прямо под расписанием, печатными буквами было выведено: «Jeder Soldat ist strengstens verpflichtet die frei gelieferten Präservative zu benutzen». – Что это значит? Немецких солдат принимают здесь с широко распростертыми руками? Или широко распростертыми ногами?

Реми рассмеялся.

– А я вижу, у вас есть чувство юмора, моя дорогая. – Он слегка толкнул ее локтем. – На самом деле здесь написано следующее: «Каждый солдат обязан использовать презервативы, предоставляемые заведением бесплатно». Честно говоря, это довольно респектабельное заведение.

Еву всю передернуло от этих слов.

– Давайте больше не будем об этом?

– Как скажете. Но я предлагаю войти через черный ход. Не хочу, чтобы кто-нибудь из немцев подумал, будто вы тоже входите в меню.