Книга утраченных имен

Ева кивнула. Она правильно поняла его слова. Когда любишь кого-то, ты не можешь от него отречься. Теперь это было для нее особенно важным.

Глава 21

Когда Ева вернулась в потайную библиотеку, Женевьева, согнувшись, сидела за столом и готовила новое удостоверение личности для юного бойца Сопротивления.

– Женевьева, – тихо сказала Ева.

Девушка подняла голову и улыбнулась, но улыбка тут же исчезла, когда она увидела мрачное лицо Евы.

– Что такое?

– Ты должна сейчас же уйти.

– Прошу прощения?

– Есть вероятность, что нас могут раскрыть. Фокон хочет, чтобы мы не приходили сюда несколько дней, пока не убедимся, что нам ничто не угрожает.

У Женевьевы был растерянный вид.

– Но у нас столько дел. На следующей неделе отправляют еще одну группу детей.

– Я сама со всем справлюсь. Не хочу подвергать тебя опасности.

– Что-то случилось? – спросила Женевьева. Ее тон смягчился, когда она внимательно присмотрелась к Еве.

Ева пришла в отчаяние.

– Реми, человека, который работал здесь до тебя… его арестовали.

Женевьева ничего не сказала, и Ева даже не слышала, как она встала со своего места, но ее руки вдруг обвились вокруг Евы, и Женевьева крепко прижала ее к себе. От неожиданности Ева вся напряглась, но потом тоже обняла ее. Затем отстранилась и вытерла слезы.

– Вижу, для тебя он много значил, – сказала Женевьева.

– Да, – только и смогла ответить Ева.

– Но как он?..

Пока Ева кратко пересказывала ей историю ареста Реми, документы которого не совпадали с официальными данными, что-то в лице Женевьевы внезапно переменилось.

– Что такое? – спросила Ева, оборвав свой рассказ на полуслове. – Ты думаешь, его уже убили?

– Нет, нет, ничего подобного, – возразила Женевьева, и Ева заметила, что в глазах ее напарницы появились огоньки надежды. – Ты сказала, что он взял имя из «Журналь офисьель»? И вы решили использовать имя французского фермера, с которым был знаком жандарм?

Ева печально кивнула.

– Но что, если он сможет доказать, как к нему попали документы того молодого человека? Мы же сделаем ему документы натурализованного француза, а он, как бы извиняясь, объяснит, что обзавелся фальшивым удостоверением личности из опасения, что соседи-французы не захотят иметь с ним дело, если узнают о его происхождении. В крайнем случае, ему придется просидеть пару недель в тюрьме за использование фальшивых документов, но тогда к нему отнесутся просто как к дурачку и не станут его убивать, особенно если он поддерживает Германию. Нам только нужно найти подходящего человека, который натурализовался много лет назад, еще ребенком, это объяснит отсутствие акцента у Реми.

Сердце Евы бешено колотилось.

– Они захотят узнать, откуда у него фальшивые документы.

– Он сообщит имя человека, который занимался подделкой документов в Париже и которого давно казнили. Например, Лорана Буланже. Или Мариуса Огюстена.

Ева с удивлением посмотрела на нее:

– Ты думаешь, у нас может получиться?

– Если найдем кандидатуру, которая подойдет по всем параметрам. – Женевьева уже встала и направилась к двери. – Послушай, давай я сама поищу нужное имя, а ты пока займешься текущими документами. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

– Женевьева, почему ты мне помогаешь? – не удержалась от вопроса Ева. – Это большой риск для тебя.

– Я не привыкла убегать от опасности, Ева, иначе бы меня здесь просто не было.

– Спасибо, – прошептала Ева, но Женевьева только пожала плечами и ушла, оставив Еву в тишине пустой библиотеки, где она не будет знать покоя до тех пор, пока не вернется Реми. Женевьева стала для нее новой союзницей. Очень важно, чтобы в самые тяжелые минуты рядом оказывались люди, которым можно доверять.

Весь день и всю ночь за работой Ева не могла отделаться от мысли, что в этот момент нацисты, возможно, пытают Реми. Когда к утру пришла Женевьева с полотняным мешком в руках, Ева закончила подделывать удостоверения личности и другие сопроводительные документы для очередной группы детей-беженцев и теперь заносила их имена в «Книгу утраченных имен».

– Ты провела здесь всю ночь? – Женевьева, поставив мешок на стол, посмотрела на аккуратные стопки документов.

– Я не смогла бы уснуть.

– Ты отлично поработала. – Женевьева достала из мешка несколько газет. – Надеюсь, у тебя хватит сил, чтобы изготовить еще один комплект документов. Я нашла идеального кандидата для Реми – это молодой мужчина двадцати семи лет, который натурализовался двадцать лет назад после того, как приехал из Австрии, а в августе 1942-го его имя снова появилось в официальных записях в связи с женитьбой. Так что эти данные должны пройти проверку. В кабинете отца Клемана я просмотрела все выпуски «Журналь офисьель», которые выходили после этой даты, и не нашла соответствующего некролога, так что можно предположить, что этот человек все еще жив. Вот два выпуска, в которых упоминается о нем.

Ева взяла слегка пожелтевшие газеты и в изумлении покачала головой:

– Я даже не знаю, что сказать.

– Ничего и не надо говорить, Ева. Мы же с тобой делаем одно дело. А сейчас о главном – чем конкретно я могу тебе помочь?