Книга утраченных имен

– Ева, мне так жаль, – произнес он, прежде чем она успела что-либо сказать. – Мне жаль, что я впутал тебя во все это.

– Пожалуйста, не надо извиняться. Эти полтора года необычайно много для меня значили. Я уверена, что оказалась здесь не случайно, – поверьте, я здесь на своем месте.

– Но опасность…

– Я с самого начала понимала, какой это большой риск.

Он смерил ее долгим взглядом и тяжело вздохнул:

– Ева, я должен попросить тебя еще кое о чем.

– Да, конечно. – От его взгляда тугой ком сдавил ей горло.

– Боюсь, что нашей группе нужен еще один человек, который будет сопровождать детей через границу. Была предложена твоя кандидатура.

Она в недоумении посмотрела на него:

– Вы хотите, чтобы с ними пошла я? Но мне еще никогда не доводилось пересекать границу.

– Знаю. С тобой пойдет более опытный сопровождающий. Им нужна именно женщина, потому что мужчина с группой детей вызовет подозрения. Пару, путешествующую с детьми, скорее примут за родителей. Я хотел попросить Женевьеву, но она уже уехала. А по поводу твоей матери Жерар пообещал мне, что лично проследит, чтобы она добралась до Швейцарии в целости и сохранности.

Мысли путались у Евы в голове.

– Вы нашли Жерара? С Женевьевой все хорошо?

– Он сказал, что она в безопасности.

Ева покачала головой. Обидно, что Женевьева с ней даже не попрощалась, но, по крайней мере, с ней все в порядке, и это радовало.

– Он отвезет мою мать?

– Да. Вы встретитесь с ней в Женеве через несколько дней. И останетесь жить там.

– Но, отец Клеман, я нужна вам здесь.

Он грустно улыбнулся:

– Как сказал Эрих, наша ячейка провалена. Скорее всего, немцам уже известно, кто ты. Они не успокоятся, пока ты не окажешься у них в руках. И тогда тебя станут пытать, а после убьют.

– Но я же могу заниматься делом в каком-нибудь другом месте…

– Прошу тебя, не пренебрегай этой возможностью, уезжай. Когда нам понадобится человек для изготовления документов, мы найдем тебя. Ты и так уже многое сделала, а я никогда не прощу себя, если тебя найдут нацисты.

– А вы? Вы все еще хотите остаться здесь?

Он кивнул:

– Мое место тут, в церкви.

– Но если они узнают, чем вы занимались…

– На все Божья воля.

Они долго смотрели друг другу в глаза.

– Мы еще увидимся?

Отец Клеман взял ее за руку и снова улыбнулся, но теперь его глаза были ясными и радостными.

– Я уверен, что мы встретимся. Когда закончится война. А пока я буду за тебя молиться.

– А я за вас. – С трудом сдерживая слезы, она достала из кармана своего вылинявшего шерстяного платья стопку документов для детей и передала их отцу Клеману.

Он взял их и благодарно кивнул:

– Тебе тоже понадобятся новые документы. На имя Люси Бессон – жены Андре Бессона, торговца тканями, у которого небольшое дело в Швейцарии. Кстати, он уже получил новые документы.

– Которые делала другая группа?

Отец Клеман немного замешкался, но потом кивнул:

– Тебе нужно подготовить новые документы для своей матери, на случай, если о ней уже известно немцам.

Ева закрыла глаза. Как она вообще теперь сможет жить, если из-за нее мать окажется в опасности?

– Вы же не хотите сказать…

– Ева, мы просто стараемся все предусмотреть. Я уверен, что с твоей матушкой все будет хорошо.

Ева немного успокоилась.

– Отец Клеман, я хотела бы повидаться с ней прежде, чем уйду.

Он вздохнул:

– Знаю. Но будь осторожна и проверяй, чтобы за тобой не было слежки. Приходи сюда в час дня. А с твоим «мужем» ты встретишься сегодня вечером в Лионе.

– Значит, ты меня бросаешь. – Когда двадцать минут спустя Ева вошла в их комнату, мамуся даже не обернулась, но дочь даже со спины почувствовала состояние матери, которая, хмуря брови, с трудом сдерживала рвущийся из груди гнев: – Мадам Барбье мне уже все объяснила. Ты бросаешь меня здесь.

– Мамуся, ты наконец-то уезжаешь. Мы уезжаем в Швейцарию. Именно этого ты и хотела.

– Ты уезжаешь в Швейцарию.

– Жозеф позаботится о том, чтобы ты тоже смогла туда перебраться, как только все будет готово. Но сейчас через границу нужно переправить детей, пока немцы их не нашли.

– Эти дети для тебя важнее матери? – Мамуся наконец-то повернулась к ней, ее глаза горели. Ева с трудом узнавала стоявшую перед ней женщину, которая вся дрожала от ярости; женщину, которая изо всех сил цеплялась за безвозвратно утраченное прошлое и казалась Еве холодным и чужим человеком. – Важнее твоей родной крови? Я знала, что ты забудешь меня так же легко, как и своего отца.

– Мамуся, я не забыла его! – Ева смахнула слезы с глаз. – Но это важнее. Речь идет о спасении невинных жизней. Неужели для тебя это ничего не значит?

Мамуся стиснула зубы, но Ева заметила сомнение в ее взгляде и то, как ссутулились ее плечи.

– Какая теперь разница? Ты ведь теперь нашла себе новую, фиктивную семью, которой так доверяешь. Твоему отцу было бы стыдно за тебя.

Ева выпустила руки матери и отступила назад:

– Ты правда так считаешь? Думаешь, татуш не стал бы мной гордиться за то, что я пытаюсь поступать по совести?