Код Средневековья. Иероним Босх

Апостол Павел, ведомый ангелом, сообщает своему читателю или слушателю о скорбных чертогах ада. В горячей реке огня он видит страдания мужчин и женщин, погружённых в неё по колено (за то, что, выйдя из церкви, впадали в спор и праздную болтовню); некоторые – в пламенеющих водах по пупок (за то, что причащались телом и кровью Христа, а затем предавались блуду); кто-то – до губ (за хулу друг друга); а иные – в реке по самые брови (кто клеветал на ближнего). Павел узрел огненную реку и увидел там человека, мучимого злыми падшими ангелами Тартара (Tartaruchian), имевшими в руках железный утюг с тремя крючками (иногда железные прутья с крючками), которым они пронзали живот старика-грешника, за то, что тот, будучи пресвитером, не выполнял своего служения, а предавался еде, питию и блуду. Другого – злые ангелы толкнули с разбегу в огонь до колен и били его камнями, раня лицо, за то, что тот был епископом и не выполнял служения. Дьякона, съевшего церковные приношения и совершившего блуд, погрузили в огненную реку до колен, а руки растянули так, что те кровоточили, черви исходили из его рта и ноздрей. Посреди реки было множество ям, наполненных мужчинами и женщинами, их пожирали черви, за то, что те при жизни взыскивали проценты с одолженных сумм. За сквернословие же мужчины и женщины сами отгрызали себе языки. По самые губы были погружены в огонь маги, подстрекавшие к злому колдовству. В яме огня охали и причитали мужчины и женщины с чёрными лицами – блудники и прелюбодеи, грешившие, имея собственных жён и мужей. Были там юные девы в чёрной одежде, и четыре страшных ангела, положив им на шеи горящие цепи, уводили их в темноту: это женщины, втайне от родителей осквернившие свою девственность. Вредившие бедным и сиротам пожирались червями и были погружены во льды и снега. Палимые огненной рекой изменники подвешивались за брови и волосы. В яме, полной смолы и серы, сгорали до костей предавшиеся греху Содома и Гоморры. Видел Павел, как мужчин и женщин звери рвали на куски. Однако пуще прочих, заточённые в зловонном колодце, страдали в кромешном одиночестве и боли те, кто не поверил в пришествие Христа, непорочность Девы Марии и евхаристию. Мужчины и женщины, говорившие, что Христос не воскрес во плоти, были терзаемы двуглавыми червями

[71].

В аду Иеронима Босха обнаруживаются истязания грешников подобные тем, что возможно прочесть в визионерских и апокрифических текстах Средневековья: человек не совершает единичного проступка, он обременён всеми смертными грехами и за них несёт наказание. Вряд ли Иероним углублённо изучал комплекс апокрифической, демонологической и т. п. литературы, но он жил в мире, пропитанном образностью, духом, культурой, сотканной, в том числе, из видений и эсхатологических интуиций, оказывавших влияние на художника.

Тотальный ад Страшного суда

Триптих, созданный Босхом на тему Судного дня, является квинтэссенцией представлений, историй, баек и россказней об аде. Однако, помимо некоторого обобщающего визуального высказывания, в нём также можно обнаружить и Иеронимову концепцию тотального эсхатологического ада.

Повествование триптиха развивается совершенно нетрадиционным образом. Левая створка, повествующая о грехопадении, сверху изображает Бога-Отца и падение восставших ангелов, которые в виде уродливых насекомых низвергаются вниз. Далее взгляд перемещается на первый план, к моменту творения Богом Евы; на среднем – древо познания добра и зла, искушение. Причём змей, дающий яблоко Еве, представлен в антропоморфном женском виде с чертами лица, похожими на саму Еву. Выше мы видим, как архангел Михаил, вознеся свой меч, изгоняет пристыжённую пару. Грех вершится на небе и, будто в зеркальном отражении, – на земле. Зло удваивается: Ева находит в змее своё собственное отражение и, зациклившись на нём подобно Нарциссу, впадает во грех гордыни. Как и Люцифер, воспротивившийся воле Бога, Ева нарушает священные запреты. Присутствие зла уже в раю обозначено дополнительными деталями: совой, символизирующей ночь, и свирепым убийством одного животного другим: лев загрызает лань.

Взгляд переходит на центральную панель, повествующую о самом процессе Страшного суда: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую» (Мф. 24:31–33).