Кодекс пацана. Назад в СССР

Об этом тоже было договорено со старшими и остальными участниками соревнований. Сюрпризом было только для пацанов. Им пришлось участвовать в новых конкурсах и с новыми ребятами. Так как менялись произвольно, то в среднем силы примерно были равны. Всё это было сделано для того, чтобы показать — среди других районов нет врагов. Есть такие же пацаны, на которых можно положиться и которые играют с тобой в одной команде…

И я видел, как постепенно слаживаются команды. Как игроки в волейбол помогают друг другу, как взаимодействуют и поддерживают. Как постепенно начинается знакомство друг с другом, узнавание, растапливание льда… Может быть ради этого я и собрал их всех на стадионе? Или нет?

Может быть это всего лишь дань памяти Серёге Курышеву, который сейчас лежит в могиле, а его душа откуда-то сверху смотрит на нас? Он по-любому был бы рад поноситься с мячом по полю или забить гол в красивом падении. А потом встать, отряхнуться и подмигнуть сидящей на скамейке Ленке. Да, Ленка обязательно бы сидела, вот как Маша сейчас…

И смотрела бы точно также сверкающими бриллиантами глаз!

Я не удержался, попросил у Гурыля замену и отскочил к сидящей на скамейке Маше.

— Привет! Ну, как ты здесь? Всё нравится?

— Да, здорово придумали! А можно также только для девочек устроить? — лукаво улыбнулась в ответ.

— Я думаю да, и ребята тоже придут посмотреть, поболеть за вас, — кивнул я. — Надо только с тренерами договориться.

— Я думаю, что ты сможешь. Вон, как всё хорошо получилось… — Маша кивнула на смеющихся пацанов, которые только что забили мяч противоположной команде.

— Ну, я только хотел помочь ребятам познакомиться ближе, показать, что не все кругом враги. Что можно и без драки решить споры…

— Лосев Александр Владимирович? — послышался позади голос, от которого веяло официозом за версту.

— Да, это я, — я обернулся и ещё не успел убрать улыбку с лица. — А в чем дело?

Уперся взглядом в холодное лицо ивановского следователя, который совсем недавно был у Ковалькова в кабинете. Один из двух. Худощавый…

— Следователь Коржев, Владимир Михайлович, — представился следователь и махнул корочкой перед моим носом. — Прошу проследовать за мной.

С двух сторон я заметил ещё двух человек, одетых в гражданское. Однако, прически ёжиком, спортивные фигуры и внимательные взгляды не оставили сомнений в том, что передо мной ребята из опергруппы. И эти ребята явились точно по мою душу.

— А в чём дело? Я же давал подписку о невыезде? Мы вроде бы всё решили? — спросил я в ответ.

Очень не хотелось уходить от Маши. Вот прямо-таки совсем не хотелось.

— Есть несколько вопросов касательно умершего, Павлова Николая Сергеевича. У нас есть подозрения, что вы самым непосредственным образом причастны к его смерти.

Надо было видеть, как побледнела Маша. Она чуть ли не отпрыгнула от меня, как от прокаженного. Её широко раскрытые глаза уставились на меня:

— Саша, это… правда?

— А вот это мы и выясним. Девушка, попрощайтесь со своим другом. Если всё хорошо, то он вскоре вернется, — почти ласково проговорил следователь.

Маша словно не слышала его, она снова спросила и в её голосе послышались слёзы:

— Саша, это правда? Скажи?

Я в ответ вздохнул и посмотрел на следователя:

— Хоть переодеться-то можно? А то у меня майка мокрая и вообще…

— Переодевайся, — кивнул следователь, и посмотрел на одного из своих подручных. — Серёжа, проводи молодого человека.

— Саша… — потерянным голосом произнесла Мария.

Я развернулся и пошагал в сторону спортивной базы. Следом за мной затопал подручный следователя. На душе было погано…

Переодевшись под пристальным взглядом оперативника, я накинул сумку на плечо и начал завязывать запыленные кеды. В голове роились разные мысли, начиная от плохих и заканчивая самыми хреновыми. Самые хреновые мысли не позволяли шнуркам нормально завязаться. Непослушные белые полоски выскальзывали из пальцев.

— Ну что ты там застыл? Рубль нашел? — хмыкнул в дверях Сергей.

— Да иду я, иду! — буркнул я в ответ, засовывая одежду в сумку.

— Давай шустрей, нас заждались! — скомандовал милиционер и пропустил вперед.

— Может, чайку? — я слегка поиграл на нервах у оперативника.

— Может, по почкам? — милиционер почти ласково поинтересовался в ответ.

Коридор спортивной базы провожал нас суровым молчанием. Скрипнул линолеум на полу, словно благословил в дальнейший путь, и мы оказались на широкой уличной лестнице.

— Вы что так долго — ремонтом занимались? — выплюнул Коржев, стоя на приступках.

В его руке отрывисто бурчала рация. Костяшки побелели — ещё чуть-чуть и ворчащая коробочка брызнет черными осколками по плиткам ступеней. Лицо побледнело, на открытом лбу дрожали бисеринки пота. Казалось, что немного подтолкни, и он кинется на меня.

С чего бы такая разительная перемена? Не ждал, конечно, любви и обожания, но и подобная резкая перемена обескураживала. Какая вожжа ему под хвост попала?

— Долго не мог завязать шнурки. От волнения пальцы корявыми стали.

Владимир Михайлович зло мотнул головой в сторону двери:

— Волнуешься? Это правильно… За мной! И не делай глупостей!

— И не собирался, — буркнул я в ответ.