Кодекс пацана. Назад в СССР

Коржев смотрит на меня так, словно уже опускает меня в серную кислоту. С размаха хлопает дверь, машину покачивает.

Поворачивается в замке ключ зажигания, под ногами несколько раз вздрагивает пол. Звуки лязгающего железа заполняют салон, мотор никак не хочет заводиться. Машина чихает и трясется как курильщик с многолетним стажем…

Мы начинаем движение в сторону неизвестности…

Глава 25

— Ну что, будем сразу признаваться или в молчанку поиграем? — глядя перед собой, спросил Коржев, когда мы выехали за пределы Южи.

Я счел за лучшее промолчать. Признаваться во всём и хоронить себя заживо? Ну да, нашли дурака…

Коржев огорченно вздохнул и коротко влепил локтем в солнечное сплетение. Резко, словно щелкнул кнутом.

Твою маму, как же больно! Тут же сбило дыхание, жаркий взрыв в груди заставил согнуться.

Лбом ударился о подголовник, успел увидеть в серой обшивке круглую дырочку с обгорелыми краями — память от неаккуратно курившего пассажира. Крепкая рука оперативника потянула за шиворот назад. Тело разогнулось, я жадно хватал ртом сопревший воздух салона. Воздух заходил кусками, как горячий пирог, я почти руками запихивал его в себя.

— Я предупреждаю всего один раз. Если не начнешь говорить сам, то будет больно и неприятно. Нам всё известно. Корефан признался, что это ты порешил того пацаненка. Мне немного жаль тебя. Очень немного. Хэк! — локоть без размаха въехал в нижнюю челюсть.

Зубы клацнули со звуком ружейного затвора. Я чуть не прикусил язык, когда голова откинулась назад. Во рту появился металлический привкус крови, от боли помутилось в голове.

Что говорить? Как выкручиваться?

Когда же это закончится? Непонятные смерти, непонятные люди, непонятные ситуации, непонятный следователь и очень понятный я?

Широкая ладонь сержанта удерживала за шею. Он придерживал меня, когда от следователя прилетело ещё два удара в грудь, потом тоже присоединился к веселью. Я старался закрыться от ударов, но это мало помогало.

Я закрывал голову и грудь, но тычки попадали по спине, ногам. Хорошо ещё, что из-за тесноты кабины мужчины не могли сильно размахнуться. В лобовом стекле мелькали проплывающие березы, ели, сосны. Выскочил бы наружу, но с двух сторон падают вихри из кулаков и локтей.

Не дать им понять, что мне страшно. Держаться, не показывать… Удар по затылку и в голове вспыхнула сверхновая. Им не сломать меня. По носу…

Блин!!! Как же больно.

Очередной удар, попавший в челюсть, оборвал что-то внутри. Меня захлестнула волна бешенства, кровь ударила в лицо, запылали щеки. Гандоны! Я открыто взглянул в лицо Коржева.

В глазах следователя возник живой интерес. Пропала скука, он даже чуточку улыбнулся. Жесткие костяшки врезались в мою челюсть, проехались по носу, дернули кожу на скулах. Но я не почувствовал боли, лишь ярость взрывала мозг изнутри. Ноздри бешено раздувались и у него, и у меня. Руки сами собой начали блокировать удары. Я пропускал удары вскользь, не позволял ударить в полную силу. У него, кроме интереса, показывается ещё и изумление. Оперативник начал рыться в кармане куртки.

— О-о-о, терпила ещё и рыпается! Дайте-ка, я ему тоже навезу! — повернулся милиционер спереди.

— Не лезь! — прохрипел Коржев.

Сжатые кулаки затрещали от нахлынувшего гнева. Тело напряглось, превратилось в сплошной комок мышц. Удары не чувствовались. Мутная красная пелена завесила взгляд. Звук урчащего мотора, глухие хлопки по телу, отдаленный разговор милиционеров — все слилось в одну сплошную волну шума, который удаляется и в то же время присутствует рядом.

Внутри горел ярким пламенем клубок огня. Капли раскаленной лавы разлились по всему телу. Что-то рвалось наружу, ломало тонкие преграды сознания. Что-то незнакомое, гневное и разрушительное. Руки костенели, ноги превращались в стальные столбы, позвоночник сгибался дугой.

На миг я ясно увидел себя внутри машины, милиционеров по краям и впереди. Люди застыли, как будто кто-то нажал на видеопроигрывателе кнопку «пауза». Сознание выпорхнуло из тела и зависло в салоне. Дым неторопливо вытекал изо рта водителя, закрывался в моргании глаз милиционера на переднем сидении, летел к моему лицу кулак следователя.

И змеилась молния шокера в руке сержанта!

Так вот что он искал в кармане!

А я как раз повернулся к Коржеву, руки закрывали голову. Шокер потянулся к моей шее, должна ужалить в то место, где заканчивается стрижка. А это…

Это чревато смертью!

Неудержимая сила повлекла обратно. Снова ощущение тела. Я извернулся, как мог, вжался в пыльное сидение, и мимо моего носа пролетела рука с зажатой молнией. Как по расписанию электрический разряд встретился с кулаком Коржева.

Короткая вспышка…

Запахло горелой плотью, как будто опалили забитую свинью! Фу, ну и вонища! Следователь выпрямился на сидении, ударился головой о потолок салона и всей массой завалился на меня. Коржева колотило от бешеных судорог. Накатившее исступление спало, заныли ушибленные ребра.

— Стой! Тормози, Илюха! — тут же заорал проштрафившийся оперативник.