Кодекс пацана. Назад в СССР

Тот ударил по тормозам, всех бросило вперед и расслабленное тело свалилось с меня. Я уперся рукой в спинку правого сидения — не сумел отказать себе в удовольствии подставить локоть под нос падающему следователю. Впереди раздался мат — сидящий на пассажирском милиционер приложился лбом о торпеду.

— Что у вас там? — обернулся водитель, пока оперативник рядом потирал лоб.

— Херня получилась. Хорош рыло тереть, помоги Михалыча вынести! — скомандовал оперативник, виновато осматривая расслабленное тело следователя.

— Ему терпила так зарядил? Хана тебе, пацанчик! — рявкнул водитель и выскочил наружу.

— Остынь, ему и так досталось. Не болтай, берись за плечи! — «шокерист» распахнул дверь, из которой повалился следователь с окровавленным лицом.

Суховатое тело следователя вынесли наружу. Я помог из сострадания — все-таки не слабо получить разряд, особенно когда не ожидаешь. Хотя, если бы мог, то приложил шокер и не отпускал бы до тех пор, пока тело не перестанет трястись.

Следователя положили на траве. Коржев слабо подергивался. Накосячивший отирал бледное лицо мокрым платком, слушал пульс на руке. Водила с другим милиционером закурили в стороне.

Я смог оглядеться. Ого! Оказывается, мы выехали далеко за город и встали за Преображенским. Вечер опустился на землю, покрыл деревья и кусты оранжевым светом.

По сторонам дороги высился лес, весь в теплых красках, манящий и родной. Зеленые ели переплетались с изумрудными березами и цветущими кустами. Под лучами вечернего солнца деревья словно выступали на модном показе.

Изнутри леса кричала свобода. Воздух влажно пах грибами и мхом. Лес манил и завораживал, из глубины шел необъяснимый зов… Хотелось сорваться и мчаться прочь, сломя голову.

— Эй, ты куда направился? А ну залезь в машину! — водитель щелчком откинул в сторону окурок.

Бычок пролетел по широкой дуге и упал в придорожную канаву, коротко пшикнув напоследок. Я не заметил, как отошел к другому краю дороги. Хрипло прокаркал в стороне угольно-черный ворон. Его блестящие глазки оглядывали нашу группу, костистые ноги нервно переступали по рыхлой земле.

— Надень на пацана браслеты, пусть в машине покукует. О, смотри, и Михалыч очухивается. Крепкий он все же мужик, если после такого разряда уже приходит в норму, — оперативник ещё раз намочил платок и отер лицо следователя.

— Я после шокера раньше врубаюсь, так что не такой уж он и крепкий, — заметил водитель и вытащил из-за пояса наручники.

Холодные тонкие браслеты туго стянули мои запястья. Вот и забежал в лес…

— Ага, от обычных шокеров, но у меня тесть — инженер-электронщик. Вот он и прибавил моей игрушке немного мощности. С червонца килоджоулей поднял до сороковника — на полчаса гарантировано расслабление и пускание слюней. Толковый он мужик, если бы не бухал ещё, — сплюнул оперативник.

Коржев открыл глаза и ошалело оглянулся по сторонам. Милиционер затолкал меня в «Уазик» и хлопнул дверью. Водитель тоже залез со своей стороны, устало уставился на меня в зеркало заднего вида.

— Куда же ты полез, молодой? Свободы вам мало? Нервяка не хватает? — сочувственно проговорил он, поглядывая на обочину, где поднимали следователя.

— Так получилось. Куда мы теперь? — спросил я, разбитые губы не очень располагали к беседе.

— В СИЗО, куда же ещё, — произнес водитель и вытащил из пачки сигарету. — Не куришь?

Я отрицательно помотал головой, посмотрел на следователя. Тот сидел на траве и материл неосторожного оперативника за «сюрприз».

— В СИЗО? Так сразу? — поинтересовался я пониженным тоном, чтобы не услышали на улице.

— А чего тянуть-то? Вроде как твой кореш Коротыш настучал, мол, он видел всё и за скощуху раскололся.

— Ничего себе. Ну и дела-а-а, хрена себе, — покачал я головой.

— Ладно, тихо тебе — вон Михалыча ведут.

Распахнулась дверца и, на сидение рядом аккуратно посадили бледного следователя. Тот посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я тоже не пытался завязать разговор.

Коротыш не мог на меня всё повесить — не верю, это всё вранье следователя!

Или мог? И нет пацанского единства — враньё это всё? Красивые слова для тех, кто по своей молодой дурости верит в героизм и самопожертвование… А как прижмет, так сразу пропадают все принципы и прочий пафосный налет?

Полчаса монотонной езды, и мы приехали в Иваново. Никогда не любил областной центр — хмурый он какой-то, тревожный, хотя ему и присвоено красивое звание «города невест».

Непонятное волнение возникало всегда, даже когда большой компанией гуляли по серым улицам. Вроде бы и веселились и смеялись, но гнетущее чувство тревоги не оставляло во время прогулки ни на миг. Какая-то опасность таилась в большом городе, заставляла беспокойно оглядываться назад, противно чесались лопатки, словно предчувствовали удар в спину.