Кое-что особенное

Мы прошли долгий и трудный путь, а впереди ждали разочарования, потери, тяжелый груз долга и ответственности. Но это время, лишь несколько часов до рассвета, пусть будет только для нас. Пока мы еще важны друг для друга. Пока еще есть надежда на счастье и любовь, что не угаснет до конца наших дней.

8.2.

Как странно и непривычно было проснуться в его объятьях. Ощутить щекой дыхание, равномерное и спокойное. Открыв глаза, увидеть его лицо близко-близко: длинные ресницы, чуть дрогнувшие во сне, легкую улыбку на губах, едва заметную щетину, проступившую на скулах и подбородке.

Я не жила затворницей, всякое бывало, но никогда еще никто не засыпал в моей кровати, под одним одеялом, прижимая меня к себе. Пытаясь понять, как так вышло, что этому мужчине удалось с легкостью войти в мой дом и в мою жизнь, я вдруг осознала, что раздета, волосы наверняка растрепались, а лицо сонное, помятое – в таком виде нельзя показываться никому.

Хотелось остаться в его объятьях еще немного, рассматривать его спящего и вдыхать запах теплой гладкой кожи, уткнувшись носом в плечо, но я осторожно попыталась выскользнуть из-под руки. Евгений немедленно открыл глаза, улыбнулся и притянул меня ближе.

– Еще совсем рано, – промурлыкал он, целуя меня в висок. – Давай сегодня пропустим завтрак. Думаю, нам простят.

– У нас кроме завтрака уйма дел, – напомнила я с неохотой. – Тебе нужно ехать на телеграф, не забыл?

Приподнявшись, он склонился надо мной, прижав к кровати. Заставляя мысли о делах разом улетучиться из головы.

– Тебя не было четверо суток, и мир не рухнул. Продержится еще пару часов. – Он потянулся было, чтобы поцеловать меня, но вдруг отпрянул и посмотрел серьезно. – Или ты боишься, что кто-то заметит, как я отсюда выхожу? Что я тебя скомпрометирую?

– Полно тебе, это последнее, что меня заботит. Просто… – я невольно прикусила губу. – Вероятно, мы будем жить долго, гораздо дольше, чем во внешнем мире. У нас впереди очень много времени… на все.

– Уна, мне не хватит вечности, чтобы на тебя насмотреться, – сказал он, склоняясь и проводя губами по моей шее. – И все равно я не хочу уходить прямо сейчас.

Конечно, я сдалась. Стена из сдержанности, приличий и чувства долга, которую я много лет выстраивала вокруг себя, рухнула еще вчера, в один миг, стоило Евгению меня поцеловать. К завтраку мы безнадежно опоздали.

Наверняка обитатели гостиницы о чем-то догадались, но вида никто не подал – осведомились о моем самочувствии и выразили надежду встретиться вечером, посидеть у камина и вдосталь наговориться обо всем. Разве что Фредерик, проходя мимо, бросил в сторону Евгения подозрительный взгляд, но выражать свое недовольство иным образом не решился.

Мы расположились на веранде, намереваясь выпить кофе и разобрать, наконец, корреспонденцию. Ханна и Эмиль деликатно удалились, чтобы нам не мешать. Увы, от матери вестей не было, зато я получила денежный перевод, положенный горожанам, участвующим в борьбе с “нежелательными явлениями”, пару коммерческих предложений и срочное письмо от Департамента полиции.

Вкратце суть его была той же, что и в адресованном Евгению: что происходит в Сёлванде? Где находится его превосходительство губернатор округа Нодеборг, прибывший в город инкогнито? И почему агент не выходит на связь?

– Ларс задержал отчет, – сказал Евгений. Его письмо все же было подробнее. – Не доложил о приезде господина Йессена и не ответил на телеграмму. Мне велено отправить подробный доклад. Что же делать, Уна? Скрыть произошедшее не выйдет – неизвестно, сколько времени Ларс будет не в себе.

– Не нужно ничего скрывать, хуже будет, – отозвалась я, украдкой радуясь, что о ситуации с Той Стороной они узнают от Евгения, которому небезразлична судьба Сёлванда. – Сегодня можно ограничиться телеграммой, а до завтра составить отчет. Я попрошу господина Крогга приложить заключение о болезни Ларса. А потом… только ждать.

– Уверен, они этого так не оставят. Что теперь будет с городом? И с нами?

Покачав головой, я попросила его не думать пока об этом. Просто делать, что должно. Он тяжело вздохнул и обмакнул перо в чернильницу. Едва мы закончили, за мной прибыл экипаж.

– Госпожа Соммер, к вам человек от градоначальника! – доложила Бриджит. – Просит ехать в ратушу немедленно, говорит, вас вызывают для объяснений.

– Передай, что скоро буду.

Горничная поклонилась и скрылась за дверью, а мы с Евгением переглянулись. Наверняка в моем взгляде он уловил тревогу, нахмурился, накрыл мою ладонь своей:

– Хочешь, поедем вместе.

– Не выйдет, он вызвал только меня, – через силу улыбнувшись, я сжала его руку. – Лучше поезжай в Нодеборг, не медли! Только… если вдруг почувствуешь себя дурно, брось все и поворачивай назад. Кто знает, вдруг и ты тоже…

Боясь увидеть, как он отреагирует на такое предположение, я опустила ресницы.

– Заражен? Даже если и так – что с того, я не боюсь, в отличие от Ларса. Напротив, это бы сблизило меня с тобой, и я был бы рад.