Когда была война (СИ)

Банка была заполнена какой-то густой клейкой субстанцией. Вальтер макнул в неё палец и осторожно понюхал, потом с опаской попробовал на вкус.

- Сладко, - сказал он. - Не знаю, что это такое. Что написано на этикетке?

Йозеф сосредоточенно засопел, разглядывая банку со всех сторон.

- Да чёрт его знает. Я плохо говорю по-русски, изучал его в школе, но уже почти всё забыл. Я понимаю только слово "молоко".

- Значит, это сладкое молоко, - после недолгого раздумья пришёл к выводу Вальтер. - Только зачем русские его консервируют?

- Чтобы оно дольше сохранялось, - раздался из темноты голос.

Вспыхнул фонарик, по столу скользнул луч жёлтого цвет и упал на пыльный истоптанный пол. Рассохшиеся доски протяжно застонали, и в помещение шагнул обер-лейтенант Штольц - командующий третьей стрелковой бригадой их полка. Вальтер вскочил на ноги и отдал честь.

- Сидите, - Штольц махнул рукой. - Сегодня обойдёмся без этого. Лучше найдите мне какой-нибудь стул.

Йозеф резво приволок откуда-то из заваленной хламом темноты ещё одну табуретку, на этот раз трёхногую. Штольц вытащил из нагрудного кармана кипенно-белый носовой платок и, прежде, чем сесть, тщательно смахнул с сиденья.

- Русские то ли совсем не убирают свои дома, то ли делают это крайне редко, - со смешком сказал он. - Я был прав. Они живут как свиньи.

Он брезгливо отбросил платок в сторону.

- Позвольте не согласиться с вами, - возразил Вальтер. - Тут шли бои. Копоть, сажа, пыль. Всё это осело на мебель.

- Возможно, - безразлично бросил Штольц. - Но я говорю из личного опыта. Я был в России четыре года назад. Мой отец инженер, и мы приезжали сюда в тридцать седьмом. Он проектировал завод по переработке торфа. Я успел повидать русский быт.

- Вы были здесь прежде? - удивился Йозеф. - Здесь, в Бресте?

- Нет, не именно здесь, - усмехнулся Штольц. - В Смоленске. Но разницы большой всё равно нет, они везде живут одинаково. Сталин гноит свой народ в лагерях и нищете. Он создал настоящую империю зла, и поэтому я не понимаю, почему они так сопротивляются нам. Ведь мы принесём хоть частичку культуры в их дикие первобытные земли.

Йозеф согласно закивал.

- Вы полностью правы, герр обер-лейтенант. Просто они не понимают. Вы же сами отметили, что это дикий народ.

Штольц засмеялся - сдержанно, без улыбки в суровых глазах, как и подобает хорошему немецкому офицеру. Вальтер поднял свой котелок и отсалютовал им.

- За нашу скорую победу!

Небо вдруг осветилось заревом пожара, мощно загудел огонь, и они все разом, как по команде, повернулись к окну. Горело здание на другой стороне улицы, а рядом плясали несколько тёмных силуэтов. Они радостно хохотали и палили в воздух из винтовок и автоматов. Воздух, казалось, вибрировал от выстрелов. Один из солдат окатил и без того полыхающее здание пламенем из огнемёта. Ярко-оранжевые языки брызнули на объятую бушующим огнём стену, слились с ней и потянулись вверх. Равнодушные звёзды сверкали в тёмной вышине россыпью бриллиантов.

- Как дети, - снисходительно фыркнул Штольц и снова повернулся к столу.

Йозеф опять шнырял где-то в темноте, звенел посудой, стучал крышками ящиков. Наконец он вернулся с двумя стаканами и с довольным лицом поставил их на стол.

- Выпьете, герр обер-лейтенант?

Штольц кивнул. Йозеф плеснул ему в стакан водку из пузатой бутылки и снова уселся на свою табуретку.

- Хорошее местечко вы нашли, - одобряюще сказал Штольц. - Мне уже давно хотелось отделиться от этой всеобщей пьянки. - Он с хрустом надкусил яблоко и обвёл взглядом тонущее в полумраке помещение. - Что здесь было раньше?

- Магазин, - ответил Вальтер. - По всей видимости.

Он глянул на наручные часы. Время уже приближалось к полуночи. Спать хотелось всё сильнее, веки отяжелели. Он поднял голову, чтобы спросить у обер-лейтенанта позволение удалиться, но так и замер с раскрытым ртом.

Прямо за спиной Штольца стояла девушка. Её длинная сорочка, вся в разводах грязи и крови, белым пятном выделялась из темноты, на чёрном от сажи лице блестели большие глаза. Спутанные волосы пшеничного цвета торчали в разные стороны, как кусок соломы, губы были плотно сжаты. Она стояла босиком прямо на осколках стекла и с холодной ненавистью смотрела Штольцу в спину, сжимая в руках МП-40. Приклад упирался в худое плечо. Белое, как пергамент, лицо, выделялось в темноте, а хрупкий тонкий палец лежал на спусковом крючке, готовый вот-вот вдавить его.

Она поймала взгляд Вальтера, и губы её изогнулись в ироничной усмешке. Дуло автомата сверкнуло чернотой и уставилось Штольцу в затылок чёрным немигающим глазом.

- Там женщина, - странно тонким голосом сказал Вальтер. - С автоматом.

- Где? - изумился Штольц, но обернуться не успел.

Треснула короткая очередь, и он с грохотом повалился на пол вместе с табуреткой. Фуражка слетела с головы, руки раскинулись в стороны, как у тряпичной куклы, мгновенной остекленевший взгляд устремился к потолку. Вальтер машинально стёр с лица брызги крови и посмотрел на свои пальцы.

Йозеф смотрел на девушку испуганным взглядом.