Когда деньги говорят. История монет и нумизматики от древности до поп-культуры

Как же выяснить истинное положение дел? Что мы обнаружим при рассмотрении данных о кладах, сокрытых, начиная с позднеклассического и вплоть до эллинистического периода (379–30 года до н. э.), — то есть в то время, которым ученые условно датируют наибольший прилив золота в греческую и, соответственно, в римскую экономики вследствие массового ограбления Персии Александром Македонским[720]? Из 4274 греческих кладов, каталогизированных к настоящему времени в IGCH и CH, I–X, к этому периоду относятся 3372 клада, которые были обнаружены на территории, простирающейся от Италии и далее на восток. Из этих кладов только 5 % содержали золотые монеты — либо исключительно золото, либо золото вместе с серебром и (или) бронзой[721]. Рисунок 8.6 отражает распределение металлов в известных кладах в течение семи полувековых периодов[722].

В то время как общее количество неудачных кладов увеличивалось или уменьшалось, реагируя на сбывавшиеся страхи и опасения, наблюдение за долей кладов, содержащих хотя бы несколько золотых монет, опровергает то впечатление, что сложилось после чтения античных авторов. Если мы предположим, что хозяева кладов каждые полвека закапывали в землю репрезентативную выборку из обращавшихся на тот момент сокровищ, то колебания того, сколько из этих кладов осталось ненайденными их владельцами, не должны влиять на долю золотых монет, присутствовавших в экономике.

Рис. 8.6. Греческие монетные клады, 379–30 гг. до н. э.

На рис. 8.7 с шагом в полвека представлен процент содержания золота в неудачных кладах, сокрытых с 379 по 30 года до н. э.[723]. Заметный всплеск с 5 % в предыдущие полвека до 12 % приходится на период 329–280 годов до н. э. В течение следующих 50–100 лет доля кладов с золотом возвращается к уровням позднеклассического периода, достигая 6 % и 5 %, соответственно. А в течение следующих 150 лет доля спрятанного золота становится еще меньше, падая до 1–2 %. Все это показывает, что «александрово» золотое влияние на денежное обращение было, конечно, существенным, но вряд ли оно было постоянным. Эти данные не подтверждают и заявления о том, что «огромные суммы золота и серебра, которые он захватил в персидских царских сокровищницах Суз и Вавилона и пустил в обращение, навсегда изменили экономику древнего мира»[724]

. Возможно, такой вывод справедлив относительно серебра, но точно не в отношении золота.

Рис. 8.7. Доля кладов, содержащих золото.

Основываясь на свидетельствах, собранных в IGCH и CH, I–X, можно утверждать, что золото Александра стало инъекцией в древнюю монетарную экономику, эффект от который исчез в течение нескольких поколений, так что золото никогда не являлось доминирующим металлом, оседающим в кладах. Государства-преемники империи Александра выпускали в эллинистическую эпоху все меньше и меньше золота, о чем можно судить по продукции монетных дворов Селевкидов и Птолемеев

[725]. Такая ситуация актуализирует еще один вопрос. Учитывая внутреннюю ценность золота, его исчезновение из одной группы предметов предполагает, что нам следует искать его где-то еще. Очевидные направления поиска включают предметы роскоши, такие как золотые украшения и золотая посуда[726]. Но, к сожалению, среди опубликованных кладов мы встречаем лишь намеки на такое явление, поскольку очень редко рядом с монетами фиксируется наличие украшений. Обычно ювелирные изделия опускают при описании клада, хотя некоторые описания кладов (например, IGCH 289, IGCH 1731 и IGCH 2016) содержат указания на содержавшиеся в них золотые предметы. Можно, конечно, привести документальные и литературные свидетельства о такого рода совместных находках, но они, естественно, будут единичны[727]

. Полный же список сокрытых в кладах драгоценностей и посуды был бы весьма желанным дополнением к нумизматическим данным[728]. Пока же мы должны полагаться на мнение искусствоведов и археологов, утверждающих, что «золото в основном использовалось для ювелирных изделий, чему эллинистический период дает множество роскошных примеров»[729].

К счастью для нумизматов, на протяжении тысячелетий многие миллионы монет были спрятаны и потеряны, что дало исследователям непревзойденное наследие вещественных и письменных свидетельств. Создание такого хранилища информации было непростым делом, поскольку первооткрыватели сокровищ часто не решаются поставить историческую значимость их находок выше рыночной стоимости, предпочитая заполнять кассовые аппараты, а не инвентари кладов, таких как IGCH и CH. Ученые должны осознавать как ограничения, присущие этим сборникам, так и их огромный потенциал, а также те жертвы, что сделали возможным их существование[730]. Эти обстоятельства, конечно же, поднимают целый ряд этических и эпистемологических вопросов, с которыми сталкиваются все нумизматы.

9. Этос и этика коллекционирования[731]