Когда говорит кровь

– Нетш, неш давнеш,– медленно, словно сомневаясь в собственном выборе слов, проговорил невольник.

– Как твое имя?

– Хощяи?

– Имя. Как тебя назвали родители,– медленно, проговаривая каждую букву, произнес Джаромо.

– Ягяра,– просиял раб, поняв, наконец, что именно от него хотят.

– И откуда же ты прибыл, Ягяра?

– Неш понема.

– Не понимаешь? Какой ты крови и с какой земли, мальчик? Я желаю знать, какой народ или племя дали тебе жизнь и исторгли в наш мир? Так яснее?

Мальчик хлопнул большими ресницами и вопросительно посмотрел на великого логофета.

– О, великие и немилосердные горести. Какого ты народа.

– Харвенеш.

– Вот и в мой дом проникли плоды Великой северной победы,– тяжело вздохнул Великий логофет, помассировав виски. Тревожный сон, если это вообще можно было так назвать, и так не дал ему почти никаких новых сил. Ну а разговор с этим дикарем забирал последние.

Дверь позади раба неожиданно отворилась, и в комнату вошел Аях Митей. Без лишних разговоров он подошел к рабу и дал ему звонкую затрещину.

– Как ты посмел войти в хозяйскую спальню?

– Хощаи, кол… колокш… швени…

– Хозяин звал не тебя. Ты не имел права к нему заходить. Немедленно выйди отсюда.

Смущенный харвенский юноша поклонился и поспешно покинул спальню, пролепетав что-то неразборчивое на своем грубом языке.

Аях Митей проводил его суровым и не сулящим ничего доброго взглядом, а затем плотно закрыл двери.

– Прошу простить мою непредусмотрительность, хозяин. Новые рабы убирают дом по ночам и не должны были доставлять вам неудобства. Обязанный дежурить у вашей двери Минак Лесит будет незамедлительно наказан.

– Не знал, что мой дом наполнился новыми слугами, Аях Митей.

– Я посчитал целесообразным увеличить их число.

– И поэтому ты купил привезенных с войны невольников? Мне казалось, что уж кому как не тебе должно быть известно, что я совершенно не одобряю наличие в этих стенах варваров. Тем более таких, в чьей памяти ещё не успели померкнуть недавние драматические события, после которых они из свободных людей племен превратились в домашнюю прислугу. Разве в городе кончились разорившиеся этрики из числа сэфтов?

– Нет, но харвенские рабы дешевы,– пожал плечами Аях Митей.

– Вот как? А что, бедность уже начала обивать пороги моего дома?

– Ни в коей мере, мой хозяин. Но бережливость видится мне добродетелью. Как я и говорил, он не должен был попасть вам на глаза.

– И долго ты намеревался скрывать от меня сие чудное приобретение?

– До тех пор, пока я бы не обучил и не воспитал каждого из них должным образом.

– И много тут теперь обитает сынов харвенских земель?

– Сынов – двое. Ещё я приобрел двух дочерей.

Джаромо покачал головой. Временами ему начинало казаться, что он дал своему управителю уж слишком много свободы и полномочий. Великий логофет уже хотел полувсерьез сказать об этом, но тут за спиной Аяха Митея появился взъерошенный и заспанный Минак Лесит. При виде управителя он замер, а его глаза наполнились ужасом, который старший раб тут же и оправдал: его ладонь со свистом рассекла воздух, отвесив вошедшему звонкую пощечину.

– Как ты посмел покинуть дверь хозяина?

– Я только отошел справить нужду…

– Врешь,– новый хлесткий удар заставил раба взвизгнуть.

– Но ведь солнце…

– День хозяина начинается тогда, когда он так решит. И ты будешь наказан ещё и за незнание этого. А теперь ступай в общую комнату. Я лично помогу хозяину одеться.

Прогнав раба, Аях Митей подошел к Джаромо и подал ему свежую одежду.

– Ты суровый и жестокосердный человек, Аях Митей. Неужели благосклонное милосердие столь чуждо худу твоей мысли?

– Я всего лишь ваш управитель, хозяин.

Одевшись и позавтракав фруктами и козьим сыром, Великий логофет отдал распоряжение подготовить повозку. Хотя Джаромо предпочитал перемещаться по городу пешком, взяв с собой лишь пару рабов-охранников, последние дни он все больше пользовался именно ей. Может он и старался не подавать вида, но его тело было истощено, разум истерзан, а те немногие крупицы сил, что ещё оставались, были отчаянно необходимы для совсем иных, куда более важных дел. Вот и сегодня для своего недолгого путешествия он всё равно распорядился запрячь волов.

Покинув дом, он покатил по пустынным улицам Палатвира. Жители благородного квартала были сейчас в храмах или на приёмах по случаю первого дня Летних мистерий, и в этой пустоте совершенно не чувствовался тот дух веселья, что уже царил на главных улицах и площадях остального города. Тут не было ни шумных процессий, во главе со жрецами Жейны – первой из чествуемых в эти дни богов, ни публичных выступлений поэтов и музыкантов, ни танцев на площадях, в которые втягивались сотни и сотни человек, ни рек бесплатного вина и раздачи хлебов, ни жертвенных алтарей и курилен. Даже украшений на зданиях и стенах высоких оград было почти незаметно. Как и всякое прочее дело, угождать богам радостью сословие ларгесов предпочитало надежно отгородившись от прочих граждан высокими стенами. И желательно – выставив плотное кольцо охраны.