Когда миллиона мало

– Я – специалист по вокалотерапии и медицинский психолог. Также сертифицированный инструктор по исцелению боли с помощью медитации и вибраций. Я знаю, что вы отказались от наркотических анальгетиков, уважаю ваш выбор и помогу облегчить состояние более естественными методами.

«Должности» свои придумала на ходу, но итальянец не усомнился ни на секунду. Только спросил:

– А почему вы не в белом халате?

– Зачем нам лишняя ассоциация с болью? – улыбнулась Богдана.

Как хорошо, что она не в безразмерных трениках, а в симпатичных трикотажных брючках. И обута в ортопедические шлепки, как большинство медсестер.

– Меня зовут Джованни Сальваторе, – представился итальянец.

– Я знаю, – снова соврала Богдана.

Она все увереннее вживалась в роль медицинского психолога и вокалотерапевта. И поняла, наконец, почему с ее языка сорвалась спонтанная ложь. Специалистам доверяют куда больше, чем соседям по палате. Но главное: никак нельзя допустить, чтоб итальянский красавец узнал – она тоже больная. И через два дня, в подобной марлевой повязке на голове, будет корчиться на койке от послеоперационной боли.

– Джованни, – деловито спросила она, – вы имеете представление о пранаямах?

– Это что-то из йоги. Но стойку на голове я сейчас сделать не смогу.

– Вы молодец, – похвалила Богдана. – Чувство юмора помогает не хуже, чем пение. Не бойтесь, пранаяма – это не стойка на голове, она не потребует от вас никаких физических усилий. Сейчас я приоткрою окно, и мы с вами немного подышим. Не пытайтесь забыть о боли, не гоните ее. Просто делайте, что я скажу.

Хотя и придумала все свои титулы, исцелять мигрени она умела реально. Когда ведешь медитации в группах возрастных дам, приходится быть немного терапевтом. Продышать головную боль. На ладонях активные точки найти, промассировать. Вместе мантру пропеть.

Джованни оказался послушным пациентом. Старательно дышал, повторял за ней тексты на неведомом ему языке. Смотрел преданно.

Богдана с увлечением работала. Искренне радовалась, что страдальческие морщинки на лице Джованни разглаживались. А под конец сеанса с удивлением поняла – ее собственная головная боль, что преследовала десять дней кряду, сейчас – исчезла совсем. Растворилась под высоким потолком с последним куплетом целительной мантры.

– Вот вам эфирное масло мяты, разотрите в ладонях и вдыхайте, это поможет уснуть. А мне пора идти.

– Богдана, – он сложил руки в непривычном для себя жесте «намасте», – вы еще придете ко мне?

– Вы этого хотите? – она кокетливо улыбнулась.

И Джованни (ох уж эти прямолинейные итальянцы) уверенно отозвался:

– Я этого стражду. И жду вас не только как целителя. Вы изумительная, очень красивая и мудрая женщина.

* * *

Когда мама позвонила в среду вечером и попросила привезти несколько нарядных кофточек, косметику и свою любимую поющую чашу, Сильва расхохоталась:

– Ну, ты даешь! Вахтанга, что ли, решила соблазнить?

– Круче, – усмехнулась Богдана. – Здесь лежит итальянский миллионер. Я наврала, что вокалотерапевт и медицинский психолог. Теперь его лечу.

– Матушка, вы неподражаемы! Я давно тебя замуж хочу выдать. И миллионер нам вполне подходит!

Сильва расстаралась. Притащила одноразовые омолаживающие маски для лица, шампунь, фен. Решительно отмела все возражения и лично вымыла Богдане голову («Вдруг ты в душе в обморок упадешь?»). Уложила волосы. Сама накрасила ей глаза («Ты ж плохо видишь, криво получится»).

Соседки по палате несмешно юморили:

– Фотосессия, что ли, будет? На памятник надгробный карточки нет?

Но медсестра, что явилась с уколами, рявкнула на злоязыких:

– Правильно делает! Не то что вы! Распустехи в халатах!

Больничный персонал знал про Богданину авантюру – Джованни всем и каждому рассказывал про свое заботливое посольство, которое прислало ему чудесную специалистку с безупречным итальянским. Но пока что никто иностранцу правды не поведал. Знали, что Богдане предстоит, и давали порезвиться напоследок. Да, видно, считали: пусть лучше итальянец с пациенткой кокетничает, чем целыми днями арии завывает.

В среду днем, нарядная, подкрашенная и почти счастливая, Богдана снова отправилась к Джованни. Опять дыхательные упражнения, массаж активных точек. Вместе мантры попели, а потом она спросила:

– Вы помните дуэт Жермона и Виолетты?

– Когда-то знал. – Ожег карим взором. – Но исполнять не с кем, поэтому мог забыть.

– Давайте попробуем вспомнить.

Он неуверенно начал:

– Pura siccome un angelo[46]…

Она подсказала:

– Мне, старику, на радость. – И не удержалась, добавила: – Хотя какой вы старик! Вам бы Альфреда петь, а не его отца.

Он взглянул благодарно. Уверенно допел свою часть дуэта, и Богдана подхватила:

– Ах, понятно! Хотите вы с Альфредом на время разлучить нас?

– Боже! У вас великолепное сопрано!

Мимо палаты проходил пациент, заглянул и покрутил пальцем у виска.

«Теперь в больнице подумают: «Два идиота».

Но допели – дружно, слаженно.

Он схватил ее за руку:

– Никуда тебя не отпущу.

Богдана ласково высвободилась:

– Я пока не ухожу. Давайте сейчас проведем медитацию с поющими чашами.