Когда миллиона мало

Велела ему лечь на спину, расслабиться, закрыть глаза. И всю свою энергию вложила, чтобы звук получился чистым, а исцеляющие вибрации действенными.

Когда все завершилось, Джованни ахнул:

– Поразительно! Я чувствую себя полностью здоровым. Вы гений!

«А ты мне какой подарок – на прощание!» – подумала она грустно.

Но вслух сказала:

– Я была счастлива вам помочь.

– Только не уходите, пожалуйста! – перепугался итальянец. – Побудьте со мной еще. Давайте… просто поговорим.

– Но…

– Я понимаю, ваше время дорого стоит! Я заплачу. По любой ставке!

– Джованни, – улыбнулась она по-матерински, – перестаньте говорить ерунду. Я здесь не только по долгу службы.

– А почему еще? – взглянул он с надеждой.

Чего недотрогу строить – если все равно расставаться, а может, и умирать? Ответила честно:

– Вы мне понравились. Как сильный, смелый человек. И как мужчина.

– Богдана, а вы, вы… – он задохнулся, – вы просто добрая фея из сказки. Удивительная волшебница! И, – трогательно покраснел, – потрясающая красавица! Я не хочу с вами расставаться.

Вот что теперь делать? В шкурке специалиста с оплаченным временем было нестрашно, а сейчас ледок под ногами тонкий, ненадежный. Спалишься в момент. Надо не давать ему задавать вопросы.

– Расскажите мне о себе, Джованни. Откуда вы родом, чем занимаетесь, что любите – помимо оперы?

Итальянец поведал: он удачливый брокер. Живет в Бергамо. Разведен. Взрослая дочь. Обожает путешествовать – в том числе в оперные туры.

– Я приехал в Россию посетить Большой театр и Мариинку. Оба театра мне показались уникальными. Но я очень скорблю, что такие шедевры искусства находятся в столь опасной стране.

Богдана не считала себя патриоткой, но не удержалась:

– Да ладно. В три часа ночи криминальные инциденты где угодно бывают. Лично у меня в Милане посреди бела дня мотоциклист сумку вырвал.

– Но вас же не били по голове, – парировал Джованни, – и не лечили потом в столь ужасных условиях. – Он выразительно оглядел обшарпанную палату.

И снова ей стало обидно. Она осторожно произнесла:

– Не знаю, правильно ли смогу подобрать слова. Но, видите ли, Джованни, Россия – не очевидная страна. Здесь не все просто. Да, люди кажутся хмурыми, но на самом деле они добрейшие в мире. И тут, в больнице, антураж выглядит бедно. Зарплаты крошечные, особенно у медсестер. И ведут они себя иногда грубо. Но начинка ведь гораздо важнее, чем фантик. Главное, что нейрохирурги – лучшие. Да, в европейском медицинском центре в Санкт-Петербурге условия более комфортные, но вас же туда не повезли?

– Только потому, что там не занимаются сочетанной травмой. Но давайте больше не будем о врачах. Тем более здесь они вообще ни при чем. – Он взглянул жарко, страстно, как только итальянцы умеют. – Меня ведь исцелили не доктора. А ты.

И дальше полный шок. Слабый, больной, а к себе притянул решительно, твердой рукой.

В обычной ситуации Богдана бы его оттолкнула – не терпела торопыг. Но сейчас все неординарно: больница. Новое знакомство. Ее собственная жизнь – возможно, на пороге смерти.

Поэтому на нежный, сладкий поцелуй с удовольствием ответила. Но из последовавших объятий выскользнула и решительно поднялась:

– Отдыхайте, Джованни.

– Я жду вас завтра, – сказал он тоном властителя.

– Хорошо. Обязательно приду.

Однако в четверг увидеться и попрощаться не получилось. Спозаранку Богдану разбудили сдавать анализы, потом последовали визит невролога, консультация анестезиолога и компьютерная томография.

Ждать результата велели у двери, но Богдана проскользнула в кабинет, где доктор печатал заключение.

Врач ласково спросил:

– Что тебе, милая?

– Ну… – смутилась она, – вы посмотрите, пожалуйста, повнимательнее. Я всякие практики делала, медитации… и голова прошла. Уже два дня не болит. Может… там рассосалось все?

Тот взглянул на экран монитора, вздохнул:

– Не работают эзотерические практики в хирургии.

Ткнул указкой в отвратительного вида шишку, походившую на покореженную фасолину и уверенно теснившую мозг:

– Вот она. Одиннадцать сантиметров. Никуда не делась. Но я пишу: типичная, менинготелиальная. Не самый плохой вариант, поверь. Рецидивы достаточно редко бывают.

– Еще, значит, и рецидив может быть, – прошептала она в отчаянии.

– Скажи спасибо, что не метастазы, – посуровел врач.

– Спасибо.

Она понурила плечи, вышла из кабинета. А в палате – новый удар. Прискакала торопливая медсестра, позвала:

– Бриться пошли.

– Что брить? – опешила она.

– Ну, голову, естественно. У тебя ж операция завтра.

– Я… я не хочу. – Богдана вцепилась в спинку кровати.

– Слушай, давай без концертов? – поморщилась девушка. – У меня вас еще пятеро.

– А можно… можно я хотя бы последней? После всех?

– Дурью не майся. У меня порядок. Сначала женщины, потом мужчины. – И чуть сбавила тон: – Какая тебе разница?

– Она к своему итальянцу хочет, – наябедничала соседка по койке.

– Все равно сегодня не попадешь, – хмыкнула медсестра. – Тебе потом клизму поставят. Какие уж тут свидания?