Когда наступит никогда

За всеми ледяными взглядами и едкими ответами она была невероятно хрупкой, словно разбитый на осколки и небрежно склеенный вновь фарфор. Одно неверное движение, и она развалится. Не факт, что все эти трещины – дело рук ее мужа. Возможно, она получила их задолго до встречи со Стивеном, а он лишь расширил их, заметив слабые места. Да, чем больше Уэйд об этом раздумывал, тем сильнее убеждался: именно так все и произошло. Впрочем, это неважно. Она четко дала понять: их перемирие – все двенадцать минут – окончено.

Вопрос Уэйда преследовал Кристи-Линн всю дорогу домой. Может, он прав? И она действительно не хочет ответов? Обвинение терзало ее. Не потому, что ее возмущали его слова, а потому, что в глубине души она знала: он прав.

Она не созванивалась с Коннелли уже несколько месяцев. Да, она занималась магазином и ремонтом, но теперь, когда открытие состоялось, зачем откладывать поиск ответов? Стивен умер, и она начала новую жизнь. Даже медиа про нее забыли. Почему не сделать то же самое?

Может, Уэйд прав. Может, измена произошла не из-за нее, а из-за огромного эго Стивена и чувства вседозволенности. Но что, если Уэйд ошибся? Что, если чего-то не хватало в ней

и ее муж оказался вынужден искать это в объятиях другой женщины? Мысль должна была ужасать Кристин – и ужасала. Обманутых женщин всегда унижали выдумками об их недостатках. Но сомнения тревожили ее, словно камешек в ботинке, который рано или поздно придется вынуть.

Продолжая размышлять, она припарковалась возле дома и заглушила мотор. После событий дня Кристи-Линн испытала огромное облегчение, когда повернула ключ и зашла в коттедж двадцатых годов, который теперь называла домом. Небольшой, но другого ей и не нужно. Обстановка была довольно убогой – комнаты заставлены мебелью и безделушками Кэрол, ванная и кухня безнадежно устарели. Но у Кристи-Линн просто не было сил ремонтировать одновременно дом и магазин. Теперь, после открытия, можно наконец заняться обустройством дома.

Но не сегодня.

Пока она ехала домой, у нее разболелась голова. Открытие превзошло самые смелые ожидания, и ей удалось сгладить ситуацию с Мисси и Дар, но Кристи-Линн никак не удавалось избавиться от ощущения, что Уэйд Пирс еще не закончил усложнять ей жизнь. Впрочем, она подумает об этом завтра. Сейчас в ее силах только выпить две таблетки ибупрофена, стянуть одежду и упасть в кровать. Оказавшись под одеялом, Кристин выдохнула, выключила лампу и погрузилась в странные, зыбкие сновидения.

Ледяная вода вонзается в кожу миллионами иголок. Она мутная. Словно после мытья посуды или как чайная заварка. Вдалеке горит фонарь – нет, два фонаря – угрюмые точки в водном полумраке. На дне безжизненно лежит груда холодного, кривого металла. За стеклянным квадратом виднеется лицо женщины, иссиня-белое и знакомое – ее светлые волосы окружили голову, словно нимб. Она висит в воде с закрытыми глазами, как жуткая русалка, и из вмятины на виске странным образом не идет кровь. А потом она вдруг открывает глаза. Большие, остекленевшие, ярко-лиловые даже сквозь толщу воды. И синие губы начинают двигаться. Слов не разобрать, но в пустых глазах застыли отчаяние, одиночество и потеря, она продолжает шевелить губами, словно пытается рассказать какой-то ужасный секрет. Признание? Молитву? Запоздалое извинение? Неизвестно. А потом лиловые глаза вдруг закрываются, губы замирают. Снова становится тихо. Но Кристи-Линн не уплывает. Она остается и ждет, желая, чтобы мертвые лиловые глаза открылись вновь.

Двадцать

Свитвотер, Вирджиния.

1 мая 2017 г.

На столе перед Кристи-Линн лежали стопки бумаг, но она никак не могла заставить себя сосредоточиться. Вчера сон опять повторился, как и почти каждую ночь последние пять недель с тех пор, как она съездила к Уэйду на Силвер Лейк.