Когда распахиваются крылья

— На этот вопрос ты тоже сам знаешь ответ, Вася. Да, в глубине души знаешь, — Гоша кивнул в ответ на мой недоверчивый взгляд. — Потому же, почему и ты, когда видел, как отец бьёт сына, стал раздражаться не на Толю, а на Тёмку, когда он медлил с исполнением приказов.

— Откуда ты…

— Я же говорил: Я — это ты. Я чувствую, как чувствуешь ты. Я почувствовал, как тебя выбесило — да, здесь подойдёт именно это слово — как тебя выбесило, когда Тёмка не смог встать сразу по приказу своего отца. Когда Тёмка медлил. Нет, это не значит, что ты похож на отца Тёмки, — тут же ответил Гоша на мой незаданный вопрос, — это всего лишь значит, что ты испугался.

— Я не понимаю.

— Ты же знаешь, что такое страх? — вдруг спросил Гоша, повернувшись ко мне.

— Ну да… Кажется… — неуверенно проговорил я, сбитый с толку.

— Страх — это естественное чувство человека. Испытывать страх — не стыдно. Нет ни одного человека, кто бы ни разу не чувствовал страха. Не верь тем, кто говорит обратное. Но страх нужно — необходимо! — всегда держать в узде! Ты должен помнить: одно дело — это иногда испытывать страх, и совсем другое — жить в постоянном страхе. Каждому человеку я даровал такой необъятный спектр чувств и эмоций, каких я не испытаю никогда. Но страх — страх, Вася, это совсем другое. Страх имеет свойство поглощать все другие эмоции, и тогда человек уже не может испытывать ничего, кроме страха. Понимаешь, он выжигает тебя изнутри, до самого чёрного пепла, и даже тогда не остановится, пока не станет твоей сущностью, самим тобой — таким, каким я тебя не создавал. Страх никогда не даёт выдохнуть и делает тебя своим рабом. А отсюда уже все остальное. Раб не умеет любить, не умеет сочувствовать другому. Все, что умеет раб, — бояться и заставлять других людей испытывать страх. Раб никогда не возразит своему хозяину, потому что боится, но не упустит возможности отыграться на других рабах. Такая вот, к сожалению, природа свободы и несвободы.

— То есть я — раб?

— Нет, — просто ответил Гоша. — Но ты уже почувствовал ростки страха в своём сердце, не так ли? Пусть на мгновение, но ты в своей голове успел обвинить жертву и встать на сторону тирана. Ты, может быть, сам не понял, почему, но это случилось. Даже ты, выросший в прекрасной семье, окружённый любовью и заботой, не смог противостоять страху. Так чего же ты хочешь от Тёмы? Понимаешь, вся его жизнь, с самого рождения омрачена страхом. Он не знает, что может быть по-другому. Никто ему не объяснил. Никто не показал. Потому что однажды кто-то прилепил к нему ярлык и не стал разбираться. Вы все так торопитесь развешать ярлыки друг на друга, что не видите, как за ними вы сами и пропадаете.

— Хорошо, я понял, — воскликнул я. — Тёмка не злой. Я ошибался, извини. Но что ты скажешь о его отце? Или матери? Тоже будешь их оправдывать?

— Вася, пойми и это: я никого не оправдываю. Тёмка сделал свой выбор, когда выбросил рюкзак Насти Ковтун в реку или когда избил Ваньку Тарасова. Никто его не заставлял, и за это он несёт ответственность. Посмотри хотя бы на своё отношение к нему — если бы он этого не сделал, ты бы относился к нему лучше? Возможно, ты бы стал тем человеком, который бы вытащил его из этой ямы. Но ты не захотел даже прикасаться к этому, и я тебя понимаю. Понимаю и не осуждаю, потому что это твой выбор. А что же до отца и матери Тёмки…

Гоша посмотрел на свет фонаря, в котором мошками носились, подчиняясь лёгкому ветру, капли дождя, подмигнул мне и жестом пригласил идти за ним.

— А что же до отца и матери — думаешь, они с детства были такими? Нашлись люди, которые поломали и их. Толя, так же, как и Тёмка, не знал, что такое забота родителей. Он хотел быть учителем, но ему не разрешили, решив, что это не мужская профессия. Он не хотел идти в армию, но его заставили и только закалили в нём жестокость. Тамара, его мать, могла бы стать спортсменкой и, наверное, была бы счастлива. Но с самого детства ей твердили, что она должна выйти замуж и родить ребёнка, что только для этого она живёт на свете. Результатом этого стала семья, в которой муж и жена не только не любят, но даже не могут уважать друг друга. А потом появился сын, которого Тамара так и не смогла полюбить и которому Толя не смог подарить ничего, кроме страха.

— Но так можно сказать про любого… У каждого человека своя история.

— Ты прав. Мир, в котором ты живёшь, — это книга историй, а не диорама.

— Но если это так… То получается, все плохое — как снежный ком: ты сделаешь что-нибудь плохое, и это отразится на других, и они тоже будут делать плохое…

— Да, это так.

— Но тогда как остановить этот снежный ком? — спросил я, не находя ответа. — Все это — какая-то дурная бесконечность…

— Сломать этот порядок куда проще, чем кажется, Вася. И ключ ко всем — твоя природа, — Гоша посмотрел на меня, улыбаясь. — Понимаешь?

— Нет — честно ответил я.