— Иван Васильевич, мы, конечно, поработаем над выступлением и с учетом ваших замечаний, дополнений сегодня же доведем его до кондиции. Время у нас еще есть. На той неделе еще разок подработаем, подшлифуем его. Но, пользуясь случаем, хотелось бы услышать, как живут в капиталистической Бразилии? Думаю, вам есть что рассказать.
Все заулыбались, Славянов тоже, однако сказал совсем не то, что собравшиеся хотели от него услышать:
— Ты прав, Федор Александрович, рассказать мне есть что, но я сделаю это несколько позднее. Мне позвонил «первый» и назначил время, когда быть у него. Поэтому немного потерпите, а уж потом, в более свободное время, я поделюсь своими впечатлениями. А сейчас, не откладывая, займемся докладом. Как будем работать: постранично или когда прослушаем весь текст?
Большинство высказалось за второе предложение.
— Хорошо, думаю, что так получится продуктивнее, — согласился Славянов. — А кто будет читать?
— Самый молодой и здоровый — Филиппов, — улыбаясь, предложил Бедов. — Он днем и ночью с докладом не расстается и уже секундомер в руке держит.
— Начинай, Владимир, — довольным голосом приободрил помощника председатель и уточнил стоящую перед ним задачу: — Только особо не спеши.
Читка, внесение предложений, их обсуждение, исправления и добавления продолжались более двух часов. Когда закончили последнюю страницу, а Филиппов внес все поправки и изменения в свой экземпляр, предназначенный для перепечатки, Славянов, взглянув на часы, стал собираться в обком партии, предупредив заместителей, что по возвращении оттуда соберет их поговорить о предстоящей сессии, а заодно расскажет и о поездке в Бразилию.
К концу дня Филиппов с помощником заместителя председателя по строительству Бежановым старательно, по слогам вычитал третий вариант доклада председателя, исправил ошибки и опечатки, вложил первый экземпляр в папку, предназначенную Славянову, и, довольный, снял трубку красного аппарата; услышав три долгих гудка, положил ее на место и отправился в приемную, чтобы там выяснить сложившуюся на данный момент обстановку.
Навстречу ему попались выходившие после совещания у председателя заместители, среди них и Бедов, который по долгу старшего «бригады» поинтересовался, когда он получит новый экземпляр доклада. Владимир, ответив ему, вошел в приемную и сразу услышал от секретарши, что Славянов уже спрашивал о нем.
— Заходи, он ждет тебя, — сообщила она.
Когда Филиппов вошел в кабинет, председатель, раскрасневшийся после совещания с замами, сразу, как и Бедов, спросил о докладе:
— Ну и сколько получилось?
— Тридцать две с половиной.
— Это самое то, — остался доволен ответом председатель и, улыбаясь, заметил: — Минут через десять собираемся в «голубой комнате». Леснов организовал ужин.
Застолье с рассказом Славянова о поездке в Бразилию затянулось, и домой Владимир вернулся и поздновато, и опять навеселе.
Переодевшись в спортивный костюм, он уверенно занял свое место на диване в большой комнате. Сидевшая неподалеку в кресле Катерина, почувствовав запах спиртного, фыркнув, зло бросила: «Неисправим!» — и тут же вышла из комнаты, оставив отца и дочь наедине.
Владимир рассказал Маринке, что вчера встречали шефа из поездки в Бразилию, а сегодня после шлифовки третьего варианта доклада на сессию Славянов пригласил на легкий ужин. С удовольствием рассказывая об этом дочери и наблюдая за происходящим на экране, Филиппов радостно улыбался не увиденному, а тому, что все переживания, возникшие у него на службе, теперь остались позади и он по-прежнему трудится на своей должности, в своем кабинете; и хотя дома испорченные отношения с женой пока еще не наладились и, когда наладятся, было неизвестно, тем не менее он был вполне всем доволен.
В жизни такое случается нередко: люди, ожидавшие с волнением того или иного события или встречи, впоследствии, пережив ожидаемое, бывают вынуждены признать, как сильно в нем разочарованы, что гораздо интереснее и значительнее для них был сам процесс ожидания. Так случилось и с визитом в область Лымако.
В день его приезда Филиппов начал готовить из окончательного доклада председателя вариант для публикации в областной газете. Значительно его сокращая, он старался это делать очень добросовестно, как и всегда, ибо за такую работу получал в редакции определенный гонорар.