Когда в пути не один

— Откровенно скажу, Владимир Григорьевич, радостного мало. Председатель не стал подписывать ваше заявление, а рекомендовал буквально следующее: «Отправьте письмо в город Юшанину, можно Лурину». Лурин — это начальник областного управления связи.

— Как? На моем письме нет даже резолюции! — вскричал Воробьев. — Не может быть, чтобы ко мне, известному рационализатору области, и так отнеслись! Фактически отмахнулись. Нет, тут что-то не так! — Воробьев был уверен, что его соавтор явно что-то недоработал.

— Мы можем решить вопрос, когда вернется Лурин, — напомнил Воробьеву о своем предложении Филиппов. — Для него и устное поручение председателя — закон.

— Нужен мне ваш Лурин! — возмутился Воробьев и, не слушая доводов и аргументов своего соавтора, взвинченный и до глубины души обиженный бюрократическим отношением Славянова к нему, автору нескольких изобретений, талантливому рационализатору, Воробьев выбежал из кабинета. По дороге домой он и принял решение избрать в отношении Филиппова самые крутые меры: он снова поедет в Москву, в Комитет по делам изобретений и рационализации, и расскажет о том, как чиновник примазался к нему в соавторы. Эта мысль появилась у него не вдруг, а гнездилась в его голове давненько: он даже сходил к знакомому юристу, чтобы разузнать побольше о правах авторов и тех, кто ими становится, используя для этого служебное положение или иные способы давления, и что за это может предусматриваться законом.

Уже у себя дома, после сытного обеда и горячего чая, Владимир Григорьевич немного успокоился и посчитал более благоразумным выждать какое-то время. А вдруг и вправду Филиппов по-настоящему возьмется за решение его вопроса? Тогда, возможно, поездка и не понадобится. А вот выяснить, когда же состоится это самое долгожданное открытие театра, будет очень неплохо, как неплохо будет к этому времени подложить свинью Филиппову, не захотевшему отнестись к его просьбе по-человечески. И Владимир Григорьевич, долго не раздумывая, отправился к зданию театра.

Неподалеку от входа в театр он попытался было завести разговор про сроки открытия со строителями, но один из них посоветовал ему обратиться к помощнику председателя облисполкома и указал на Филиппова, беседующего о чем-то с мастером Анатолием Гурдеевым. Вид у обоих был такой деловой и озабоченный, что Владимир Григорьевич почувствовал что-то вроде угрызений совести.

«А в самом деле, так ли уж виноват передо мной этот Филиппов? Может быть, все, что нужно, а главное, дальновидно сейчас, — это выждать какое-то время?» — размышляя так, Воробьев, стараясь не попасть на глаза Филиппову, тихо удалился со строительной площадки. И несколько дней он терпеливо ждал каких-либо сигналов от Филиппова. Но, так и не дождавшись их, поручил старшему лаборанту продолжать очередной цикл испытаний, а сам устремился в Москву, в Комитет по делам изобретений. Здесь он сразу направился к начальнику отдела, который не так давно помогал ему в оформлении авторского права на изобретение.

На правах старых знакомых они зашли после работы в небольшое кафе, находившееся неподалеку от дома московского чиновника, хорошо выпили и закусили, и начальник отдела, внимательно выслушав сбивчивую, взволнованную речь заикающегося автора, охотно согласился ему помочь, пообещав проучить примазавшегося к изобретателю бюрократа Филиппова так, что тот ввек не забудет об этом.

Теплее спиртного согрели и успокоили возмущенную душу Воробьева слова, услышанные из уст маститого начальника, и он, расставаясь с ним, искренне поблагодарил москвича за понимание и участие и даже передал ему от чистого сердца набор хохломской росписи.

Не откладывая дела в долгий ящик, начальник отдела уже на следующий день подготовил письмо на имя председателя облисполкома Славянова, в котором раскрыл корыстные цели помощника председателя Филиппова В. А. и потребовал принять к нему самые строгие меры административной ответственности, не забыв напомнить при этом и про статью закона об уголовно наказуемом деянии оного.

Довольный удачным визитом в столицу, Воробьев вернулся в родной город не сразу, а лишь после того, как погостил в Подмосковье у своего племянника, который через своего армейского друга и познакомил его с начальником отдела Комитета по делам изобретений.

У племянника были добротный частный дом, сад, гараж, машина и моторная лодка. Поразмыслив, родственники решили, однако, от рыбалки отказаться и под выходной организовали шашлыки, где и встретились все, кто участвовал в делах с комитетом.