Когда взорвется газ?

Чиркнув золотым карандашиком в маленьком черном блокноте, Инга произнесла своим обычным спокойным тоном:

– В контракте заложена стопроцентная неустойка. Поручить юридическому отделу подготовить иск?

– Конечно! – Краус ударил сухоньким кулачком по столу. – Но раз есть решение Правительства, значит, вступает в силу пункт о форс-мажоре[11]. Поэтому мы останемся с носом! И с никому не нужной полуторамиллиардной программой!

– Но, может быть, найдется другой заказчик? – успокаивающим тоном произнесла она.

Шеф обмяк и откинулся на спинку кресла. Вспышка гнева высосала из него все силы.

– Трубопроводы такой протяженности строятся не каждый год, – тихо произнес он. – И даже не каждое десятилетие... Можете быть свободной, фройлян Шерер.

Выходя, Инга осторожно прикрыла дверь.

Глава 8

Газовая война

Огромная труба, нанизывающая на себя маленькие государства Западной Европы, как нанизывают на шампур аппетитные кусочки баранины, не знает покоя ни днем, ни ночью. Она монотонно гудит и едва заметно подрагивает от завихрений несущегося внутри газового потока. Снаружи не видно, что происходит за стальными стенками, и мало кто, кроме специалистов, может себе это представить. Молекулы газа трутся о внутренние стенки трубы, хаотически сталкиваются между собой и постепенно замедляют свой бег. Скорость прокачки уменьшается, падает давление. Чтобы выправить положение, через каждые двести километров на магистрали стоят компрессорные станции. Специальные турбины, вроде авиационных, принимают ослабевший газовый поток, подхватывают его и придают потерянное ускорение. Газ набирает скорость и снова весело мчится вперед, до следующей станции и до следующей турбины, где история повторяется. Так, пульсируя, двухсоткилометровыми прыжками несется к конечному пункту дорогостоящее голубое сырье.

Только турбины работают на том же самом газе, который перекачивают, и на каждый импульс расходуют часть перегоняемого топлива. Поэтому его объем постепенно уменьшается и поставщику приходится закачивать в трубопровод дополнительные тысячи кубометров сверх договора поставки. И хотя соотношение транспортируемого и технологического газа рассчитывается по определенным формулам, теория – это одно, а практика – совсем другое: то, что очень убедительно выглядит на бумаге, мало совпадает с реальной жизнью. На этой почве между российской и украинской стороной постоянно возникают конфликты и споры.

«Доля газа, изымаемого на технические нужды „Укргазом“, значительно превышает расчетные нормативы, – пишет юридический департамент „Трансгаза“ своим украинским партнерам. – В связи с этим просим оплатить излишне потребленные объемы»...

«Трубы и оборудование украинской газотранспортной системы изношены на шестьдесят процентов, именно поэтому технологические потери превышают расчетные нормы, – отвечает юротдел другой стороны. – В связи с тем, что перерасход вызван не зависящими от „Укргаза“ причинами и излишние объемы нами не потреблены, а потеряны, оснований их оплачивать не имеется»...

Вопрос докладывался руководству «Трансгаза».

– Они просто воруют наш газ, Валентин Леонидович! – возмущался начальник юридического департамента Генеральному директору. – Миллион кубов за квартал, это по минимальной оценке!

Скорин хмуро качал головой.

– Избегайте непродуманных терминов, – назидательно гудел он. – Лучше говорить о «несанкционированном отборе». И потом, ну куда они дели этот миллион кубов? В карман себе закачали? У них и карманов таких нет...

Генеральный директор почему-то сделал ударение на последнем слоге.

– Скорей всего действительно профукали излишки из-за дыр в системе... У них же там латка на латке...

Это же объяснение Скорин давал и на совещаниях в Правительстве. Хотя уж он-то точно знал, куда девается украденный, или «несанкционированно отобранный» газ, потому что вместе с Баданцом разрабатывал схему его реализации.

Баданец не употреблял слово «воровство». Но и мудреным термином «несанкционированный отбор» не пользовался, он вообще не любил усложнений. А говорил просто и достойно: «сэкономленные объемы». Его «Поток» «экономил» российский газ и продавал в Европу, но по документам этот газ появлялся не из российской трубы, а из украинских газовых месторождений на Полтавщине, гордо именуемых «Украинским Кувейтом». Как показала жизнь, ни один самозваный «Кувейт», кроме настоящего Кувейта, не имеющего прилагательного перед названием, не обогатил своего народа. И полтавские месторождения заведомо были малопродуктивны и нерентабельны. Но именно из них, по хитроумной легенде Скорина–Баданца, выкачивала немалые объемы газодобывающая коммерческая фирма «Факел». «Поток» якобы покупал газ у «Факела» и продавал его в Польшу и Германию. На бумаге концы с концами во всей этой истории сходились без прорех и даже узеньких щелочек – как говорится, комар носу не подточит.