Когда взорвется газ?

Хотя если бы комары захотели, то подточили бы. Потому что «Факел» был типичной подставной фирмой, созданной в рамках Ханской оргпреступной группировки. Руководить «Факелом» Али Ханыков поставил своего давнего корефана Федьку Боровика по кличке Кучерявый, который в добыче газа понимал гораздо меньше, чем в вооруженных разбоях, которыми промышлял в лихой юности. Так Федька, совершенно неожиданно для себя, стал газовым олигархом и даже, путем долгих тренировок, выработал солидную витиеватую подпись, которую важно ставил под договорами о продаже Баданцу миллионов кубометров украинского газа.

Конечно, не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы разгадать схему, которую расхитители всех времен и народов применяют уже несколько веков. И если бы криминальный доход «Факела» составлял двести-триста тысяч долларов, то многочисленные контролирующие, проверяющие и надзирающие комары налетели бы со всех сторон и не только подточили бы и без того острые носы, но и зажалили бы до смерти всех участников этой авантюры.

Но их годовой доход превышал двести тридцать миллионов долларов, и это меняло дело в принципе. Львиная часть шла на зарубежные счета Скорина, Баданца и Хана, багажник денег получал Кучерявый, который не доверял банкам и признавал только наличные, в красивых чемоданах разной вместимости заносили «черный нал» Гайсанову и в комариные гнезда, комариным начальникам, которые и делали вид, что тут носу ну никак не подточить! Так что до поры до времени схема работала, и все шло гладко.

Но, как часто бывает, разложение началось изнутри. Федька Боровик был парнем простым, но в своем деле искушенным. И прекрасно понимал собственную роль в проводимой афере: в случае осложнений Баданцу или Хану будет куда легче отмазаться от чужого трупа, чем от своей подписи. Вот за эту перспективу превратиться в труп скороспелый «газовый олигарх» и получал свой мешок в багажнике. Деньги, несомненно, большие, но смертельный риск, как и любые деньги, не оправдывающие. Вернее, оправдывающие до тех пор, пока перспектива печального превращения не приобрела конкретные черты.

Поэтому Кучерявый сразу установил конфиденциальный информационный канал, ведущий из самого чрева «Потока» к нему... в постель. «Канал» обладал всеми качествами для удовлетворения как сексуально-эстетических, так и деловых потребностей Федора. Крупный высокий корпус, выраженная талия, мощный литой круп, очки, придающие, в понимании бывшего разбойника, интеллигентный вид любой женщине, – и все это великолепие принадлежало заместителю главного бухгалтера «Потока» Полине Шматко, через которую шла вся информация о денежных потоках фирмы, причем как «белых», так и «черных».

Очень важно, что и на Полину Федор Вадимович произвел ошеломляющее впечатление: лысый мужчина всегда ассоциировался для нее с фаллосом, а в такого мощного, с громадной головой, она влюбилась с первого взгляда. Роман развивался быстро, но бурно. Вскоре для Кучерявого не осталось тайных уголков на могучем теле Полины, теперь оставалось добраться до ее служебных секретов и столь же естественно, как он держался за роскошную грудь, положить руку на финансовый пульс «Потока».

Во время очередного свидания, которое происходило на даче Боровика, дорогущая резная арабская кровать в спальне была настолько расшатана, что требовала капитального ремонта. Влюбленный Федор подарил своей пассии изумрудное колье, от которого Полина пришла в полный восторг. Таким образом было достигнуто не только взаимопоглощающее соединение тел, но и полное слияние душ. Тут-то Федор, как коварный змий, завел вроде бы обыденный разговор, не касающийся служебных обязанностей своей возлюбленной.

– Когда я тебе подарок присматривал, Ханыков кому-то бриллиантовый комплект покупал. Неужели новую кралю себе завел? Или это все для Розы?

– Не знаю, Феденька, – рассеянно ответила Полина, любуясь переливающимися зеленью камешками. – Он же мне не докладывает. А болтать про хозяина все боятся.

– Это правильно, Альберт Юсупович – человек серьезный, – кивнул Кучерявый. Он только вышел из душа в гостиную и, запахнув расшитый серебром халат, упал в широкое, белой кожи, кресло. – Ты бы налила мне кофе, зайка...

Полина поставила перед ним на круглый, отделанный черным лаком и золотом, антикварный столик кофейник «эспрессо» и черные, с золотом же, маленькие чашечки. Широкий и длинный мужской халат с капюшоном был ей велик, но хозяин дома не смешивал постель и застолье, а потому не любил «голые жопы» во время еды.

– Слыхал я краем уха, что Альбертик в новый банк вложился, – безразлично продолжил Федор. – Я его на день рождения пригласил, а он как раз на Кайманы летал...

– Даже в два, – уточнила Полина. – Еще в Люксембурге открыл счет.

– А с чего вдруг? Или швейцарцам с французами доверять перестал?

– Да нет. – Полина присела напротив на большой, расшитый золотом кожаный пуф, разлила по чашкам черную ароматную жидкость и прикурила две сигареты «Парламент». Передав одну Федору, глубоко затянулась, сделала глоток кофе.