Когда взорвется газ?

– Просто доходы возросли. А все яйца нельзя складывать в одну корзину. Вот он и раскладывает.

– Да, Альбертик парень предусмотрительный, – напряженно произнес Кучерявый. – А что, намного возросли? Ну, раз новые банки понадобились?

– Миллионов на восемьдесят в год, – между двумя глотками ответила Полина. – Это только его доля.

Кучерявый никак внешне не отреагировал, хотя внутри все ухнуло и образовавшуюся пустоту начала быстро заполнять вполне естественная в данном случае ярость, которую на начальных стадиях он еще умел контролировать.

– И что, эта добавка проходит по бухгалтерии?

– Конечно. По «черной», разумеется.

Федор наклонился вперед и застыл, будто пытаясь навсегда запомнить золотые узоры антикварного столика. Аккуратно стряхнул столбик пепла в нетронутый кофе, потом медленно макнул несколько раз всю сигарету до фильтра и долго рассматривал размокший коричневый цилиндрик, словно ожидая проявления там какихто разъясняющих знаков.

– Значит, они больше пиздят?

– Фи, Феденька, что за слова? – скривилась Полина.

– Ой, извини, кисонька, – сквозь зубы процедил Кучерявый.

Он так вцепился в край столика, что побелели пальцы.

– Я хотел спросить, эти вонючие пидорасты стали больше пиздить этого долбаного газа?!

На этот раз Полина не посмела сделать ему замечание. Она испугалась.

– Я не знаю, Феденька. Моя сфера – финансы. Доходы увеличились намного. За счет чего – сказать не могу.

– Ясен перец, за счет чего, – с трудом сдерживаясь, выдавил из самого нутра Кучерявый. – Больше пиздят, а «дельту» со мной не делят. Крысятничают! Вот за счет чего!

Вытянув руку, он схватил Полину за отворот халата, рывком притянул к себе, впился в нее бешеным взглядом.

– Ошибки нет?! Это сто процентов?! Подумай хорошенько, коза!

Черная, с позолотой, чашка выпала из рук и разбилась. У Полины перехватило дыхание. Она уже шесть лет работала у Баданца и знала, что большие деньги чистыми не бывают. Но и хозяин, и его партнеры выглядели всегда культурными и вежливыми джентльменами удачи, красиво «стригущими бабло» в океане мировой экономики. Они одевались в модную одежду, от них исходили ароматы дорогих одеколонов, они были вежливы, воспитаны и обладали хорошими манерами. Конечно, заместитель главбуха «Потока» знала, что в большом бизнесе то и дело вспыхивают войны, звучат выстрелы, гремят взрывы, умирают конкуренты... Но это была совершенно другая – уголовная сфера, совершенно далекая от финансовой. В минимизации налогов и двойной бухгалтерии кровь и жестокость отсутствуют. И выполняют всю грязную работу не респектабельные капитаны экономических кораблей, а специальные гоблины – грубые, накачанные, плохо пахнущие, с невыразительными каменными физиономиями...

Но сейчас, глядя в звериные глаза всегда обходительного Феденьки, она вдруг поняла, что криминальная и финансовая сферы тесно соприкасаются и даже проникают друг в друга, больше того, никакой разницы между капитанами черной экономики и рядовыми бойцами откровенного криминала не имеется!

– Что ты, Феденька, конечно, все точно! Что ты так разозлился? Почему грубишь?

Сейчас Кучерявый уже не мог сдерживать ярость. Да и не хотел.

– Да потому, что меня развели, как лоха! Причем с твоей помощью!

С размаху он ударил Полину по полному белому лицу, она с грохотом упала на пол, ушиблась и заплакала.

– За что?! Что я тебе сделала?!

– Народ обуваешь, сука! Государство обманываешь! Меня за нос водила!

Вскочив, Кучерявый несколько раз ударил любовницу ногой в бок. Она в голос завыла, как воют обычные бабы, не имеющие отношения к теневым миллионам. Может быть, такая реакция успокоила Кучерявого.

– Ладно, ладно, все!

Он схватил тяжелое тело Полины под мышки и рывком водрузил его обратно на пуф. Она продолжала всхлипывать.

– На, утрись! – Он протянул женщине платок.

– Значит, так, сделаешь мне ксерокопию этой бухгалтерии! Ты поняла? Сегодня же сделаешь!

– Поняла... Только как же я потом? Они же меня в асфальт закатают!

– Не бойся. Тебе есть куда уехать? – спросил он, напряженно что-то обдумывая. – Родственники есть гденибудь подальше?

– Дядя Петро в Тиходонске, – женщина постепенно успокаивалась. – Но я про него в анкете писала...

– Это хорошо... Завтра утром в ваш секретариат позвонят и скажут, что дядя Петро умер. На похороны тебя отпустят сразу, без проверки...

– Господи, Федор, он-то при чем? Его-то за что? – воскликнула, схватившись за голову, Полина.

Кучерявый глянул удивленно, хмыкнул, покачал головой.

– Да ты сдурела, что ли? Просто позвонят и скажут, а спрячу я тебя здесь в Киеве! Отсидишься, а через месяц все успокоится, и вернешься на свою работу. На вот, выпей – крутейший коньяк, и стоит немерено!

Из бара в форме глобуса он вытащил пузатую бутылку с золотым Наполеоном на этикетке и, наполнив хрустальный фужер до краев, поставил на антикварный столик. Полина залпом выпила. И вдруг совершенно спокойно и как-то отстраненно сказала:

– Никогда я не смогу вернуться, Федя. И не отсижусь. Убьют они меня...