Когда запоют мертвецы

Бывает, что у тебя в руках оказывается нечто прекрасное, из чего предстоит сделать чудесную вещь, но ты никак не можешь решиться – боишься все испортить. То и дело Диса доставала пряжу из сундука, смотрела, а затем складывала обратно. Но нынче утром костяные спицы сами легли ей в руки, и петля за петлей стало появляться полотно.

Диса усердно работала несколько недель, каждый день выходя на улицу, садясь на лавку и доставая спицы. Кристин сумела бы проделать эту работу гораздо быстрее, но Дисе рукоделие всегда давалось неважно. Ее кожа от солнца становилась все темнее, а полотно кофты тем временем росло: сперва спинка, затем перед, наконец рукава. Пряжа колола пальцы. Несколько раз девушка сбивалась со счета, чертыхаясь, распускала полотно и начинала сызнова.

Она не сумела бы ответить себе на вопрос, почему ей вдруг захотелось сделать Эйрику такой подарок, и не знала, когда удастся его преподнести. Сольвейг уже вернулась со своей зубастой дочерью в Арнарбайли, где ее ждали счастливый муж и обязанности жены бонда. Бьёрн тоже присмотрел себе невесту: ее отец давал в приданое большой участок земли к северу от береговой линии и отару овец. Брат должен был вскоре привезти ее в дом, и Кристин жаловалась, что придется потесниться. Ей самой оставалось еще несколько лет до тех пор, пока и на нее начнут обращать внимание женихи.

Дни, не в пример вязанию, становились все короче, на улице холодало. Промозглые ветра с моря гнали Дису к теплу очага, но она упрямилась, чувствовала, что работу важно завершить на свежем воздухе. Однажды так засиделась, что Арни принес лампу и поставил рядом на скамью: «Чтобы ты глаза не сломала», – а сам ушел в дом, плотно прикрыв за собой дверь.

Все это время ей снились беспокойные сны, будто они с Эйриком снова в лесу, зажимают друг другу глаза ладонями, а вокруг летают стрелы. Диса просыпалась до рассвета и долго лежала в кровати, прислушиваясь к дыханию Арни. В какой-то момент там, в Саксонии, она убедила себя, что Эйрик почти что ее, что она поймала его, как кролика в силки, оставалось только снять шкурку и выпотрошить. Но когда они вернулись, преподобный попрощался с ней вежливо, но прохладно и с тех пор никогда не навещал и не писал писем. Это оказалось больнее, чем Диса думала. Сперва она ждала. Потом решила забыть – тут и Тоура пришлась кстати со своим ремеслом. Но слова Сольвейг всколыхнули в ее душе подавленные чувства: злость, обиду, растерянность.

Ей было восемнадцать лет, пора было всерьез подумать о замужестве. Позаботиться об этом должен был Бьёрн, но он и свою-то жизнь не мог толком устроить, что уж говорить о двух сестрах, которые свалились ему на голову. Диса часто пыталась представить себе своего будущего мужа. Будет ли он веселым, как пабби, или рассудительным, как Гисли? Будет смотреть на нее влюбленными глазами, как Паудль на Сольвейг, или попытается колотить, как делают сотни других мужчин со своими женами? Вдруг он испугается ее грамотности или тому, чему обучила ее Тоура? Она знала всего одного мужчину, который не испугался бы, но тот не желал больше ее видеть.

Диса размышляла об этом, пока трудилась, пока пальцы ее вывязывали петлю за петлей, подчиняясь найденному ритму. Когда кофта была готова, пришло опустошение. Она придирчиво осмотрела каждую петельку в тайной надежде, что где-то обнаружится прореха и придется все распускать, но вязание удалось на славу. От алой кофты пахло летом, а цвет ее был похож на соцветие травы Браны, что до сих пор хранилось в шкафу.

Диса достала засушенные корни супружеской травы, ногтем отделила один корень от другого, завернула «мужской» в кофту, словно спеленала ребенка, сунула ее в сундук и захлопнула крышку. Голова была совсем пустой. Виски ныли на погоду. Минует полнолуние, и трава отдаст свою силу. Обычно для того, чтобы кто-то влюбился, нужно положить толстый корень ему под подушку, но Тоура говорила, что силу трава имеет немалую. За несколько дней каждая петля кофты пропитается волшбой, и надевший ее уже не будет собой владеть.

– Это низко, – заметил Арни со своей постели. Диса вздрогнула. Она и забыла, что брат здесь. – И даже если все получится, он тебя не полюбит. Только покроет, как течную суку.

Диса подошла к нему в три шага и отвесила такую пощечину, что ладонь обожгло.

Ночью, лежа в кровати, она вспоминала, как однажды к ней пришла девушка за каким-то пустяком, вроде лекарства от подагры для матери. В руках у нее был мешочек с лепешкой. Диса и сама не поняла, почему вдруг спросила про лакомство. Девушка, смущаясь, ответила, что это подарок от одного парня. Лепешка была большой, так что гостья предложила и хозяйке. Поддавшись необъяснимому порыву, Диса отщипнула кусочек, вышла во двор и кинула его собаке, что дремала у ограды. Не прошло и нескольких минут, как сука заскулила, у нее началась течка, а к дому стали сбегаться кобели.