Когда запоют мертвецы

Можно было только представить, как тяжело Рагнхильд приняла беременность подруги. Диса не упрекала невестку: та старалась быть Бьёрну хорошей женой, но больше подошла бы человеку ученому и заботливому, – такому, как Эйрик, – который принял бы ее бесплодие со смирением. Но их семье давно не везло. Это началось задолго до того, как Гисли и Маркус сгинули в море, и даже еще до того, как Хельга связалась с рыбаком и родила от него детей. Должно быть, чтобы выяснить, когда именно все сломалось, нужно было заглянуть глубоко в прошлое и покопаться в жизни предков – первых выходцев из Норвегии, высадившихся на берегах Исландии.

Иногда Диса утешала себя тем, что, выйдя замуж за Эйрика, разорвала проклятие и получила в руки нити, из которых сумеет соткать себе новую жизнь. Она смотрела на здоровых и крепких детей Сольвейг, на ее простое счастье матери и хозяйки зажиточного хутора и думала, что у нее тоже могло бы получиться…

– Сейчас еще ничего, – доверительно шепнула Стейннун, позволяя Дисе изучать свой живот. – На Пасху было совсем тяжко, я думала, задохнусь. А теперича хоть дышать могу свободно.

– Это потому, что живот опустился. Значит, рожать скоро.

– Мне порой кажется, что вот-вот. Сплю совсем худо – еще бы, такого барашка таскать! А наутро вроде ничего. Расхожусь и думаю: нет, подождет еще мальчуган.

Диса нахмурилась:

– Это Бьёрн тебе внушил, что ты пацана ждешь?

– Все бабы в один голос твердят! – Было видно, что сомнения повитухи напугали Стейннун. – Даже старая Тоура, упокой Господь ее душу, обещала мне, что ношу крепыша.

Не стоило Тоуре обнадеживать девчонку, подумала Диса, прижимая ухо к животу. Под конец жизни ее наставница сделалась глухой и слепой, и верили ей скорее по привычке. Тоура привела на свет много детей, но нельзя, одной ногой стоя в могиле, по-прежнему нащупывать в другой женщине новую жизнь. Вот и сейчас Тоура ошиблась, и эта ошибка могла дорого стоить батрачке.

– Бьёрн, поди, ждет не дождется?

Брату внебрачный ребенок грозил штрафом. Впрочем, для зажиточных бондов это ничего не значило, если только не повторялось из года в год. Одного бастарда приживали многие, но вот за троих можно было и на виселицу попасть. Вряд ли Бьёрн откровенничал на эти темы со служанкой, но Дисе хотелось выяснить, что он ей наобещал.

– Говорит, если рожу сына, даст мне приданое и замуж выдаст! Буду жить как у Христа за пазухой. – Глаза Стейннун возбужденно горели. Еще бы! Кто из девушек не надеется отыскать себе мужа? Но в брак могли вступать лишь те, у кого что-то было за душой, а работницы трудились за еду да одежду. Да и как прокормить дитя? Это ж за год все равно что корову купить! Даже самые здоровые батраки такого себе не позволяли. Разве что Бьёрн собирался взять младенца полностью на содержание, если тот ему понравится.

– У тебя будет двое детей, Стейннун, а не один. Потому и живот такой громадный.

Девушка открыла рот от удивления:

– Не бывает такого!

– Редко, но бывает. У нашей с Бьёрном матушки была сестра, которая с ней одну утробу делила.

– А где она теперь?

Диса никогда не принимала близнецов, но от Тоуры слыхала, что обычно один из младенцев рождается совсем хилый, потому что другой из него соки пьет. Хельга подтверждала: ее новорожденная сестра не прожила и трех дней.

– Может, почудилось? – с надеждой спросила Стейннун.

Повитуха и рада была бы ее утешить. Но если это не двойня, значит, у ребеночка пара голов на двух шеях, да пара сердец, не иначе. Вряд ли это обрадовало бы батрачку.

– А вдруг ты принесешь Бьёрну не одного, а двух сыновей? Не думала об этом?

Диса стянула с ног работницы башмаки. Как она и ожидала, щиколотки и пальцы вспухли, словно их накачали воздухом. Из-за тесной обуви ступню покрывали влажные мозоли.

– Ноги все время вздуты? – уточнила повитуха, поднимаясь и ощупывая шею и руки батрачки. Эти вроде не так отекли, и то слава богу.

– Под вечер только.

– Хорошо. Тогда задирай их повыше, когда ложишься спать, и в холодной воде бултыхай – легче будет. Я навещу тебя через неделю, проверю, как ты.

Не похоже было, чтобы Стейннун это обрадовало. Видимо, она решила, что Диса своими чарами сотворила ей двоих детей, и черт знает, чего теперь ждать. Повитуха не расстроилась. Ее дело – предложить помощь, а уж если женщина от нее отказывается, пускай пожинает плоды.

По возвращении домой ее снова настигла тошнота: не такая, которая внутренности наизнанку выворачивает, а та, что зудит и зудит, как укусы мошки.

– Если у меня не получится родить, – обратилась она к Эйрику, – и я узнаю, что ты заделал ребенка батрачке, я тебе хрен отрежу.

– У нас нет батрачек, – беззаботно пожал плечами пастор.

Стоксейри

Неделю ждать не пришлось. Уже через три дня к дому Эйрика прибежала та самая батрачка, с которой Диса столкнулась на кухне, и сообщила, что Стейннун вот-вот родит. Добиралась девушка до Вохсоуса пешком, а ботинки связала между собой веревкой из конского волоса и перекинула через плечо, чтобы не стоптать. Ее разбитые ноги были черны от грязи.