Когда запоют мертвецы

Их бег уже не похож на бег. Они задыхаются. От их сопения просыпаются мыши. После следующего гуся – тоже пустого – они могут двигаться только шагом. Тошнит. Кожа на животе натянута. Внутри все крутит. Диса пытается убедить лису не есть жертву. Достаточно вспороть ей чрево и проверить, нет ли там книги. Лиса соглашается. Но следующего гуся они все равно съедают, разгрызая кости.

Лисе плохо. Останавливаются через каждые два шага. Душно. Ветер несет запах тухлятины. Они ложатся. Муравьи ползают по их лапам и хвосту, забираются в уши. Во рту солоно. Гусь не спеша проходит прямо у них под носом. Ему не страшно. Он видит лису. Они лежат так неподвижно, что птица принимает их за дохлых. Из зловредности подходит ближе и щипает за шерсть. Они окружают, подсказывает Диса. Чтобы «закрыть» лису, нужно восемь гусей – и лиса проиграла. Еще две птицы опускаются на ближайшие ветки. Те прогибаются под их весом. Может, гуси тоже кого-то съели? Например, лису.

Ей нужна книга. Она точно где-то здесь.

Просто головоломка. Они на доске для игры.

Один из гусей задевает их уши крылом. Больно. Они тявкают, но этого недостаточно, чтобы отпугнуть злых птиц. Внутри одной из них – книга. Живот так переполнен, что Дисе кажется: он вот-вот лопнет.

Они ложатся на бок, вытягивая лапы. Они надеются, что удастся облегчиться, но еда комом лежит в животе, не желая сдвигаться. В ребра упирается что-то острое. Над головой хлопают крылья. Достаточно выпотрошить правильного гуся.

Вскрыть его и найти искомое. Оно где-то внутри, Диса все еще это чувствовала.

Внутри гуся.

Почему гуся? От неожиданной мысли она открывает глаза. Перед ними – белые перья. С чего она взяла, что то, что им нужно, спрятано в гусе? На доске тринадцать птиц и одна лиса. Что, если книга – внутри нее? Она вонзает когти в переполненное брюхо и нащупывает внутри что-то твердое. Когти совсем не острые. Они не предназначены, чтобы разрывать на части. Сперва она не чувствует боли. Потом чувствует. Визжит и тявкает. Из нее вылетают гуси, колотя крыльями по ребрам. А вслед за ними вываливается гримуар. Он открывается на той странице, где нарисована птица.

И лиса.

* * *

Диса не помнила дорогу от Лейкореи до постоялого двора, где дожидались привязанные лошади. Выход из морока дался ей тяжелее самого морока – она стояла у доски, прижимая к себе книгу. Ее колотило, холодный пот просочился сквозь кофту. От мелких струек, стекавших по позвоночнику в штаны, тело сводило судорогами. Пальцы, стиснувшие книгу, не разгибались. Так она потом и бежала по улицам, обнимая обеими руками гримуар.

Эйрик ждал ее у коновязи. Ничего не спросив, подсадил в седло и забравшись в свое, пустил лошадей галопом. За весь путь до Гамбурга они едва перекинулись парой слов. Диса ожидала, что они будут гнать так, что под ними лягут кони, но Эйрик убедил ее, что смысла в этом нет. Если кто-то, кто оборачивается громадной птицей с огненным опереньем, пожелает догнать двух всадников, он сумеет это сделать.

Каждый день они ждали погони и с беспокойством вглядывались в небо, но никто их не преследовал. Все же, лишь погрузившись на корабль и отчалив от берега, Эйрик и Диса сумели вздохнуть свободнее. Морской воздух разогнал их тревоги, и на второй день плавания они сумели поговорить.

Выяснилось, что Эйрик был уверен: Дису заманили в ловушку. Кристоф привез его обратно в Шпессерский лес, где показал древнюю могилу, надпись на которой едва читалась. Он расположился с комфортом и как благодарный зритель отсмотрел целиком все представление, что устроил ему преподобный. На драуга он взглянул с любопытством, задал ему пару вопросов и казался очень довольным, что тот отвечает. Все же Эйрик быстро убрал фальшивого слугу с глаз долой.

Странность заключалась в том, что под могильным камнем не было тела. Сперва Эйрик решил, что ошибается из-за того, что Фауст был разорван на части. Но, проверив тщательнее, обнаружил, что земля здесь не просто не хранила никакого покойника, она была совершенно нетронута. Так что Кристоф Вагнер, похоже, не питал иллюзий относительно его талантов, а просто хотел посмеяться. Даже вознаградил преподобного овациями, когда тот закончил, и вовсе не расстроился, когда Эйрик покаялся, что ничего не вышло. Кристоф отвез его к постоялому двору и пожелал доброго пути.

– Значит, он уже знал, что мы собираемся делать, – заключила Диса.

Хотя они были далеко в море и корабль двигался по направлению к родине, нервозность и чувство, что их преследуют, не покидали ее. А еще – глухая бессловесная тоска от того, что приключение подходит к концу, что домики, похожие на шкатулки, и громадные кони, и дороги, мощенные камнем, остались позади… Едва они сойдут на исландский берег, ей придется снова надеть платье и вернуться к своим обязанностям.

Эйрик достал из мешка книгу и опустился на палубу. Любопытство жгло ему пальцы. Диса подобралась поближе и села рядом. Над их головами шелестел парус. Лица чесались от соли. На подбородке преподобного вылезла рыжеватая щетина.