Колдолесье (ЛП)

Кессальта была близка к Мордиону по силе и умению. Она всегда была для него особенной, и сейчас, после смерти Белли – больше чем когда-либо. И кто-то заметил. С этих пор их держали порознь, выводили на прогулки вдали друг от друга, как заключенных, и позволяли встречаться только во время тренировок. Мордион радовался этой маленькой милости – и не только потому, что мог увидеть Кессальту. К тому времени они тренировались с животными – сначала маленькими, затем постепенно ставшими большими, как те волки. И Кессальта обладала качеством, которое для Слуги являлось роковым недостатком. Она не могла принудить себя убить что бы то ни было. Когда бы их ни заставляли убивать животных, Мордион быстро убивал своего, одновременно наблюдая за Кессальтой. Как только ее руки или оружие оказывались в приблизительно нужной позиции, Мордион силой мысли, как обычно делали Властители, завершал животное вместо нее. Ему удавалось скрывать ото всех слабость Кессальты, пока им не исполнилось пятнадцать.

Тогда Властитель Первый однажды появился, чтобы посмотреть на их умения. По отдельности.

Пройдя свои испытания, Мордион в мучительном ожидании сидел в запертой комнате, пока испытывали Кессальту. За это время он вообразил все возможные ужасы, какие мог измыслить его мозг. Реальность оказалась хуже. Его позвали спустя несколько часов. Кессальта лежала на столе, всё еще слабо крича, в то время как Властитель Первый смывал кровь со своих рук. То, что Властитель Первый сделал с Кессальтой, выходило за пределы всего, что Мордион мог вообразить.

- Расскажи Мордиону, за что ты наказана, Кессальта, - велел Властитель Первый.

Кессальта, едва в состоянии говорить, произнесла:

- Я не могу убивать.

- Но Мордион может, - сказал Властитель Первый. – Мордион, это умение завершать, которое ты, похоже, развил от имени Кессальты, сделает из тебя чрезвычайно искусного Слугу. Но ты непослушен и не верен. Ты обманул меня и тоже будешь наказан. Я обеспечил условия, чтобы Кессальта прожила по крайней мере год такой, какой ты ее видишь сейчас, и будь уверен, на этот раз я не оставлю ее в покое. Ты можешь прекратить ее страдания сейчас, если хочешь, но ты должен сделать это немедленно. В противном случае ты должен подумать о том, как она будет жить еще год.

Мордион завершил Кессальту на месте. Боль, которую, он знал, она испытывала, ранила сильнее, чем самый острый алмазный шип его памяти. Потом он отвернулся и постарался сдержать тошноту.

- Хорошо, - произнес Властитель Первый. – А теперь запомни вот что. Если ты не сможешь заверишь кого бы то ни было сразу же, как получишь Знак, я приду и сделаю с ними то же самое.

Мордион не сомневался, что Властитель Первый говорит серьезно. Теперь он боролся с двумя приступами тошноты – с первым и с тем, который вызывали Шлемы за неповиновение Властителю.

- Вы сделали из меня убийцу, - сумел он выдавить из себя.

- Именно. А кем же еще ты можешь быть, милый Мордион, с таким лицом как у тебя? – ответил Властитель Первый и удалился, посмеиваясь.

Мордион был одинок в течение последних лет обучения и десять лет после него так же, как он был одинок сейчас, растянутый по усыпанной блестками вселенной самого себя.

- Нет. Я здесь, - сказал Баннус. – Я сделал вывод, что ты должен весьма глубоко ненавидеть Мея Пендера.

- Это неправильное слово. Ненависть – слишком близко и горячо.

Теперь, когда он увидел, что с ним сделали, он испытывал не ненависть, или, во всяком случае, она не имела значения. Значение имело то, что его сформировали весьма жестокими методами, чтобы нести вину Властителей, которую они должны были нести сами. Баннус поступил умно. Даже если присматривать за Челом было решением Мордиона, Баннус ловко использовал Чела, чтобы показать Мордиону: он не должен обучать кого-то, чтобы сделать за него грязную работу. И если это неправильно для Мордиона, следовательно, столь же неправильно это было и для Властителя Первого. Еще большее значение имело то, что Властитель Первый творил такое с детьми в течение нескольких поколений, и что следующими детьми, с которыми он собирался это сотворить, несомненно стали бы дети Мордиона.

Он не мог пошевелиться из-за ослепляющей боли своих воспоминаний.

- Я сочувствую, - произнес Баннус. – Если хочешь, ты можешь обрести покой, навсегда оставшись в моем поле. Ты можешь сформировать созвездие Дракона в моих небесах.

Похоже, Баннус говорил всерьез. И это было очень соблазнительно.

- Нет, - чувствуя себя несчастным, ответил Мордион. – Я должен остановить Властителя Первого. Это необходимо сделать. Но я благодарен, Баннус – за твое предложение и за то, что ты дал мне возможность узнать Вайеррэн.

Вайеррэн оставалась самой острой болью из всех. Мордион прекрасно знал, какими были ее чувства в Доме Равновесия. Это было игрой, а он был одинок и благодарен за такую малость. Но сейчас, хотя Вайеррэн знала, что прежде была Энн, она явно считала себя одной из дам Ла Трей в замке. Однако она наследница Дома Гарантии, а Мордион – Слуга. Между ними лежала непреодолимая пропасть, наполненная кровью.

-2-