Колдовской мир. Хрустальный грифон

Меня охватило возбуждение. Что могло это означать для моего несчастного разбросанного народа? Люди, обладающие Силой, хотят прийти нам на помощь в смертельной схватке?

Незнакомец опередил мой вопрос, словно прочитав мои мысли:

– Думаешь, для их уничтожения можно использовать Силу? – Печаль была в его голосе. – Не возлагай на это надежд, госпожа Джойсан. Тот, кто вызывает Силы, не всегда способен управлять ими. Зато в крепости безопасно. Если ты благоразумна, то вы останетесь здесь, пока я не вернусь.

Я кивнула ему в ответ:

– Мы так и сделаем, господин.

Мне ужасно захотелось коснуться его руки, показать, что я готова разделить с ним эту тяжкую ношу. Но я не поддалась этой странной прихоти.

15

Керован

По выражению ее глаз я понял, что между нами ничего не может быть. Напрасно я лелеял надежду, что я все-таки человек, а не чудовище. Значит, хорошо, что я не послал Джойсан свой портрет, хотя она просила об этом. Теперь она никогда не узнает, что я – Керован.

Джойсан приняла меня за одного из Древних. Это предположение удерживало ее от вопросов. Кроме того, Джойсан думала, что я обладаю Силой. Ее отсутствию я должен был найти приемлемые объяснения. Но на протяжении первых нескольких дней я чувствовал себя относительно спокойно, ибо работы было невпроворот.

Лагерь, в котором ютились беженцы, представлял собою довольно жалкое зрелище. Среди них было всего четверо воинов, в том числе два старика – однорукий и одноглазый, а также совсем зеленый юноша, никогда не державший в руках оружия, и раненый пастух. Остальные – женщины и дети; правда, некоторые женщины в случае необходимости могли бы встать плечом к плечу с воинами. В лагере находились также две знатные дамы – старая и молодая. Старшая была в состоянии шока, и за ней нужно было следить, чтобы она не ушла. Джойсан сказала мне, что ее сын был убит и что она отказывается признать это и хочет найти его.

Об Иткрипте Джойсан рассказывала мне странные вещи. Почти такие же странные, как и те, что случились в Ульмсдейле. Кто-то из их рода призвал Силу, и под обломками крепости погибло множество завоевателей. Однако нападение врага не было неожиданным, и Джойсан надеялась, что многим удалось бежать на запад. Их целью был Норсдейл, но у них не было проводника. А кроме того, одна из женщин недавно родила и была еще слаба для трудного путешествия.

Тогда-то я и подумал о крепости на озере. Она бы могла дать путникам возможность передохнуть и набраться сил. Это все, что я мог сделать для моей леди, – дать ей и ее спутникам крышу над головой и относительную безопасность.

То, что она носила мой подарок, не было для меня предметом гордости, ибо я был уверен, что она носила его не из-за какой-либо привязанности к его дарителю, а скорее потому, что наслаждалась им самим по себе. Время от времени я видел, как ее рука нащупывает шар и ласкает его, как будто черпая в нем Силу.

Младшую из двух леди, Ингильду, я невзлюбил. Она смотрела на Джойсан, свою родственницу, из-под полуопущенных ресниц с неприкрытой ненавистью, хотя Джойсан ничем не проявляла своего к ней отношения. Что произошло между ними раньше, не знаю, но доверять Ингильде, безусловно, было нельзя.

Что касается самой Джойсан… Я не мог забыть, как она впервые взглянула на мои копыта. Хорошо, что я решил не носить сапоги и не прятать свое уродство. Уж лучше сразу испить горькую чашу до дна.

Джойсан – прекрасная девушка, вполне достойная быть женой любого лорда. Я понял это, когда беженцы шли под моим руководством к крепости на озере. Она очень устала, но с достоинством несла тяжкое бремя ответственности за людей. Ее мужество было таким же большим, как ее сердце. Если бы я ничем не отличался от остальных людей…

Теперь я часто вспоминал мое видение: Джойсан держит на коленях голову умирающего юноши. Когда это происходило – в прошлом или в будущем? Я не имел права расспрашивать ее. Потерял это право, так как не открыл ей свое имя.

Я мог провести людей в Норсдейл. А затем… Кто я теперь? Я мог присоединиться к воинам какого-нибудь лорда. Или удалиться в Пустыню, где бродили те, кого изгнали из долин.

Но прежде чем уйти, я должен был обеспечить Джойсан безопасность.

Когда беженцы из Итдейла обосновались в крепости и научились использовать для обороны подъемный мост, я разыскал Джойсан и сказал ей, что должен отправиться на разведку. Отчасти это было правдой, но была у меня и другая цель – хорошенько обо всем поразмыслить. Мне порой казалось, что она тянулась ко мне, – нет, об этом не говорили ни ее жесты, ни интонация голоса. Но она смотрела на меня, когда думала, что мое внимание отвлечено, и на ее лице был смутный вопрос, как будто она чувствовала, что между нами существует связь.

Мне очень хотелось открыться ей. И в то же время я понимал: нельзя. Джойсан приняла меня за одного из Древних, и потому мое уродство казалось чуть ли не естественным. Но как мужчина… Нет, я не был мужчиной в ее глазах.