Колдовство

На перекрестке у фонарного столба лежал дохлый сенбернар, скатавшаяся шерсть блестела от прошедшего прошлым вечером дождя. Чуть дальше, под колесами замершего с распахнутыми дверцами «ниссана», на мокром асфальте валялись три вороны с поднятыми вверх лапками. Михаил подошел к машине, заглянул внутрь. На заднем сиденье в автокресле лежал окоченевший труп младенца. Розовый комбинезон был разорван, из клочьев ткани торчали скрюченные пальчики. Казалось, ребенок отчаянно пытался выбраться, но ремни не пустили. На посиневшем личике застыла обиженная гримаса, чуть косящие поблекшие глаза спрашивали: почему?

– Потому что потому, все кончается на «у», – ответил Михаил, как отвечал Ириске, когда не мог найти ответ на ее вопрос.

Почему соль соленая?

Почему мальчики другие?

Почему мама меня бросила?

Почему я умерла?

Алиса обошла машину и открыла дверцу, наклонилась над автокреслом и, прежде чем Михаил успел ее остановить, дотронулась губами до лба мертвого ребенка, высунула язык и лизнула синюшную кожу.

Михаил едва подавил отвращение и желание ее ударить. Она посмотрела на него через салон автомобиля. В темных глазах – ожидание. Можно подумать, что глаза у нее карие, но Михаил знал: они темно-вишневые, как венозная кровь. Алиса отрицательно покачала головой, если ребенка и убили чары, от них уже не осталось следа.

На улице заметно потемнело. Чары набирали силу.

Алиса шла не останавливаясь. Белый силуэт среди сгущавшегося мрака. Михаил тяжело ступал следом, он не боялся ее потерять. Цепь, привязывавшая ведьму к нему, была невидима, но крепка. Стоило ему сосредоточиться, как Алиса с тревогой трогала себя за шею. На коже проступал багровый след от удавки, будто ее вытащили из петли после неудавшегося самоубийства. Надо только напоминать, что поводок он держит крепкой рукой. Михаил не забыл, что стало с Артемом, когда тот решил, что в общении с Алисой можно использовать не только кнут. Пряник дорого ему обошелся. Так же дорого, как детям, попавшим к ведьме до Гензеля и Гретель.

За мрачными громадами заводов располагался спальный район, застроенный типовыми брежневками. «Арбеково» – подсказал 2GIS. Михаил изучал карту в смартфоне, пытаясь найти короткую дорогу к центру города, не обращая внимания на трупы кошек и собак, свернувшихся клубочками, на мертвых голубей и ворон с мокрыми, тяжелыми перьями, которые валялись на тротуарах и крышах автомобилей. Он уже видел такое в Судьбино. Дохлая скотина в хлевах, птицы, кошки и собаки на размытых дорогах. Только там среди трупов домашних животных скрючились и их владельцы, в приступе кровавого безумия загрызшие друг друга. Закостеневшие тела вращали мертвыми глазами, когда они проходили мимо. Всего три дня назад, а казалось, что прошла вечность.

Начался дождь. Капли падали тяжело, будто стекали по парафиновым свечам. Михаил убрал смартфон в карман куртки, застегнул молнию до самого подбородка, заросшего жесткой щетиной. Когда он брился в последний раз? Михаил не помнил. После смерти дочери такие вещи, как бритье, чистка зубов, душ, стали неважны. Дни ползли, как полупереваренные трупы в кишечнике огромного белого червя, безразличные ко всему, кроме обжигающей агонии.

Алиса стояла у остановки общественного транспорта, изучая доску объявлений. Афиши звали окунуться в мир фальшивого веселья. На пестром плакате с рекламой бразильского цирка белые тигры сидели спиной. Спинами повернулись отечественные поп-звезды, собиравшиеся в город с концертами. На всех афишах вместо фальшивых улыбок и изображающих радость лиц – затылки.

В кино герой наверняка бы сказал: «Что за?» Михаил слишком привык к чертовщине, чтобы удивляться. Он ждал, пока Алиса скажет, чувствует она ведьму или нет. Девушка отвернулась от доски объявлений и пошла по пешеходной дорожке, перешагивая трупы птиц. Вот и ответ.

В окнах пустых квартир горел свет, вывески супермаркетов мигали и приглашали за товарами. На афишах, баннерах, рекламных щитах люди отвернулись, разглядывая что-то в исподней реальности. Их всех объединял секрет, которым они не хотели делиться. Губернатор области, обещавший краю достойную жизнь; полуобнаженная девушка, демонстрирующая модный купальник; лысый амбал, грозивший баллоном с распылителем расползавшимся в стороны крысам. Все что-то скрывали, все были «в домике».

Около полудня они вышли к площади имени Ленина в центре города – закатанному в асфальт прямоугольнику, по сторонам которого стояли дореволюционные кирпичные здания.

В центре площади была разбита клумба. Трехметровый вождь мирового пролетариата лежал у подножия подпорной стенки, уткнувшись бронзовым лицом в жухлую траву и цветы, похожие на распотрошенную цветную капусту.

Алиса подошла к клумбе, встала на колени рядом с упавшим памятником, низко склонилась к земле, белокурые волосы запутались в мертвой траве. Платье задралось, приоткрыв бледные ягодицы.

– Эй, – окликнул Алису Михаил.

Она не повернулась, лишь ниже склонила голову, прислушиваясь к чему-то.