Колдовство

От отвращения к себе хотелось блевать. Но старик был прав: поздно поворачивать назад. Нет больше Ириски, которая могла спросить:

– Папа, почему ты сделал тете больно?

Кровь приходилось пить не реже чем раз в два-три дня, иначе заклятие ослабевало. Каждый раз Алиса сопротивлялась, чтобы ее усмирить, Михаил использовал силу, ненавидел себя за это, презирал, но напоминал себе: только так он сможет отомстить за дочь.

Следователь жалел Алису, промывал ее раны и смазывал мазью синяки. В конце концов доброта его сгубила.

Неделю назад, когда они решили заночевать в заброшенной деревне, Алиса учуяла след ведьмы – и впрямь как собака. Но они снова опоздали. Как бы они ни спешили, всегда отставали на шаг. Надо было решать, что делать дальше.

Вадим Николаевич беспокойно тер сухие ладони, бормоча что-то себе под нос. Вечер переходил в ночь, со старого погоста слышалось чавканье и треск ломаемой древесины. Старик ходил из угла в угол, то садился на продавленный диван, то шаркал к низкому окошку, то замахивался на Алису. Артем курил, стряхивая пепел на пол. Михаил просматривал ленты новостей, сигнал был слабый, страницы грузились по несколько минут. Ничего. Ведьма как сквозь землю провалилась. Возможно, почувствовала, что ее преследуют?

– Не поняла она ничего, – сказал Вадим Николаевич, словно прочел его мысли, – не до того ей, к цели своей она уже близко, силу накопленную зря расходовать боится. Брось тыкалку свою, пойдем посмотрим, что на погосте делается.

Михаил со стариком вышли во двор, Артем остался в доме с Алисой, отговорился головной болью.

На погосте два медведя разрывали могилу, на земле в глубоких бороздах от когтей валялись переломанные кости, разбитые крышки гробов, поваленные кресты. Звери не обращали на людей внимания, продолжали рыть.

– Ее работа. Дыру ищет, да нащупать пока не может. Помощников подбирает. Беда будет, Миша, если мы ее не поймаем.

Послышалось, или голос старика дрожал от страха?

– Идем, нечего нам тут делать, опоздали мы.

Когда они вернулись в дом, Алисы внутри не было, а Артем, корчась на полу, хватался за кровавое месиво на месте мошонки.

Старик присел рядом со следователем, погладил по мокрым от пота волосам, проговорил:

– Ничего, не ссы, бабу тебе найдем без манды, но работящую.

Артем улыбнулся посиневшими губами и умер.

Михаил нашел Алису за домом, она лежала в траве, царапая шею скрюченными пальцами, глаза лезли из орбит, воздух с хрипами входил в сдавленное невидимой удавкой горло. Дать бы суке задохнуться! Но он ослабил мысленный поводок: убить ее Михаил всегда успеет, а сможет ли без нее отомстить рыжей ведьме – вопрос.

Утром Алиса почувствовала след.

– Что там? – спросил Михаил, вглядываясь во тьму, заливавшую яму рядом с поверженным памятником. Он включил фонарик на смартфоне, посветил вниз. Луч выхватил неровные стенки и капли дождя. Дна было не видно. Алиса встала на четвереньки и осторожно, боясь потревожить свежие ушибы и раны, подползла к яме. Окровавленными пальцами схватилась за края. В вишневых глазах больше не было злобы – только страх. Она зажмурилась, отключаясь от всего, что могло помешать уловить следы чар. Октариновые нитки, сказала бы Ириска.

Несколько минут ведьма не шевелилась, лишь пальцы все глубже утопали в грязи. На скуле у нее набух синяк, царапины на щеке сочились сукровицей. Внезапно девушка дернулась всем телом, вскрикнула, отпрянула от ямы и быстро отползла обратно на асфальт.

Из дыры потянуло холодом, запахом разрытой земли и тухлого мяса.

Не найдя слов, Алиса дала Михаилу почувствовать.

Красный свет звал его за собой, под землю, сквозь ледяные реки, сквозь камни. Глубже, ниже. Михаил рыл землю руками. На пальцах стерлось мясо. Сточились кости, но он рыл и рыл. Грыз, глотал. Земля вываливалась из его разорванного живота. Он рыл дальше.

Дождь бил по раскрытым глазам, стекал по лицу, обращенному к цинковому небу. Сознание возвращалось к Михаилу медленно, во рту он все еще чувствовал привкус сырой земли, ноздри будто были забиты почвой, в желудке извивались проглоченные черви. Он лежал на спине, Алиса сидела рядом, укрывшись за мокрыми волосами.

– Нам надо на вокзал, туда пришел поезд, – сказала девушка, будто ничего не произошло.

Сил спросить, зачем им поезд, не было. Михаил встал, помог подняться ей. Сплюнул, стараясь очистить рот, но привкус земли не пропал.

Дорога от площади до вокзала заняла полчаса. Короб из стекла, железа и бетона стоял такой же пустой, как и все здания в городе. Они вошли в стеклянные двери. В зале ожидания стояли дорожные сумки и чемоданы. На полу лежали мертвые воробьи, недоеденные бутерброды, картонные стаканчики из-под кофе, сканворды.

На путях застыл поезд Москва – Пенза.

Пахло мазутом и гарью.