Колье Барбары

— Теперь повторяю вопрос: что дальше? Томка — не Рэмбо и не спецназовец в отставке. Как она умудрилась исчезнуть из полностью заблокированного помещения в такой ситуации? Причём, заметь, времени на раздумья у неё практически не было. Все решали секунды. Хотя, стоп. Что-то ты мне совсем заморочил голову, — я крепко задумалась. А ведь и правда, с чего мы с тобой так уверены, что у похитителей удался их план? У нас действительно нет никаких доказательств того, что Томка у них. И тогда, если на мгновение предположить, что Томка, используя свои навыки ниндзя… Шучу. Каким-то чудесным образом испарилась из палаты… То получается, что… — Послушай, Рудович, а ведь, возможно, в этом что-то есть. Давай разберём несколько возможных вариантов. Так — в порядке бреда. Вариант первый: Томку похитили. В этом случае верна официальная версия, и картина произошедшего нам более-менее ясна, за исключением некоторых деталей. А вот второй вариант — несколько неожиданный. Предположим, что она сама сбежала, но раньше, чем за ней пришли. И если верен этот вариант развития событий, то встаёт вопрос, а почему мы решили, что за ней приходили похитители? А если к ней в больницу приходили убийцы? Базиля ведь замочили не задумываясь, — я прямо похолодела от этой мысли.

— Вот о чем я и говорю. Возможно, твоя подруга сбежала из больницы раньше, чем за ней пришли, и этим спасла себе жизнь.

— И все-таки, знаешь, Гриша, у этой версии, как ни крути, есть одно, но очень слабое место. Тебе известно, в котором часу, по данным экспертизы, наступила смерть ваших сотрудников?

— Примерно в два часа ночи.

— Тогда, если предположить, что Томка ушла из палаты раньше этого времени, то опять встаёт тот же вопрос: каким образом? Как она смогла выйти из палаты незамеченной для ваших сотрудников? А если они ее видели, то почему выпустили? Одну, глухой ночью? И без сопровождения? Нет, Гриша, тут явно что-то не складывается. По-моему, это тупик. Поэтому давай не будем мудрить, а придерживаться все-таки первоначальной версии. А именно: Томку похитили из больницы и, как мы предполагаем, с целью узнать, где находятся сокровища Радзивиллов.

В этой связи, мне кажется, — я заложила руки за спину и стала прохаживаться по комнате, подражая нашему генералу, — что если бы они похитили ещё и меня, — начала мечтать я, — тогда, думаю, мы быстро бы сдвинулись с мёртвой точки.

— Если бы они ко всему прочему похитили ещё и тебя, то для начала мне руководство оторвало бы голову, — пробурчал Рудович и тоскливо оглянулся назад, на веранду, где остывал так и не доеденный им борщ.

— Ладно уж, иди доедай. Обжора, — усмехнулась я, проследив за голодным взглядом Рудовича.

Рудович умчался лопать свой борщ, а я прикурила новую сигарету и, облокотившись на деревянные перила крыльца, задумалась. Мысль о моем похищении, возникшая так спонтанно, начинала мне нравиться все больше. Вот только каким образом ненавязчиво заинтересовать собственной персоной неизвестных похитителей? Пока они только пугали меня, отгоняя от тайны, как назойливую муху от пирога на столе. План созрел на удивление просто.

— Рудович! — крикнула я, — а ты можешь организовать мне экскурсию в подземелье замка?

Судя по упавшей с металлическим звоном на пол ложке, я застала товарища Рудовича своей просьбой врасплох. Через мгновение он нарисовался на крыльце злой, как черт, и зашипел:

— Даже не думай. Выбрось эту затею из своей бестолковой головы. А то посажу под домашний арест.

— Почему? — сделав наивные глаза, спросила я, а про себя подумала: А ещё говорят, что после сытного обеда мужчины становятся добрыми и покладистыми. Чушь собачья. Или я ничего не понимаю в мужиках.

— Потому, что это очень опасно. Или ты хочешь, чтобы тебя тоже нашли с петлёй на шее?

— Рудович, вы, я смотрю, здесь в своём удельном княжестве совсем расслабились. Наверное, для тебя будет новостью, если я скажу, что профессия чекиста по своему определению уже опасна. Или данное утверждение справедливо только в отношении российских спецслужб?

— Ростова, хватит ёрничать! Я сейчас с тобой не шучу. Вот именно, ты находишься на территории республики, где запрещено делать всё, что вздумается, и «ксива» у нас, в отличии от России, не даёт карт-бланша на всякого рода самодеятельность. У нас везде и во всём соблюдается раз и навсегда заведённый порядок. А если ты забыла, то напомню, что называется этот порядок — закон.

— Рудович, да ты, оказывается, у нас просто гений ораторства. Вы только посмотрите, какая харизма, какой блеск в глазах! — захлопала я в ладоши. — Браво! Только вот что я тебе скажу, законник ты мой: моей лучшей подруге, то есть очень близкому мне человеку угрожает серьёзная опасность, и если твой закон не в состоянии обеспечить безопасность не всей республики, а отдельно взятого гражданина, то я не виновата. И плевать я хотела на все ваши запреты и прочую лабуду. Понятно? Если хочешь мне помочь — помоги. Если не хочешь или не можешь — отвали в сторону и не мешай. Обойдусь и без тебя, — выговорившись, я перевела дух и, плюхнувшись на диван, отвернулась к стене.