Колея к ржавому солнцу

С четверть часа он отсиживался в парадняке, куда зашел, придержав дверь молодой мамашке, выкатывающей на улицу детскую коляску. Жека присел на подоконник между третьим и четвертым этажами и только тогда осознал, как серьезно влип. И главное – из-за ерунды. Из-за того, что бросился в бега там, у катафалка. Вот теперь и бегай как карась на курьих ножках. Номера с его «опеля» уже пробили, копы знают его адрес на Ленинском. Может, стукнули ориентировку транспортникам в метро. Ведь у них это так работает, да? На станцию «Кировский завод» соваться не стоит. Старо-Петергофский тоже лучше забыть. А куда тогда?..

Жека вынул из кармана поддельный айфон, выключил. Повозившись, вынул сим-карту. Интересно, батарею надо отсоединять? Парни в первом «Бумере» так и делали. Как только тут снимается аккумулятор? А никак. Ладно… Жека вспомнил, что, поднимаясь по лестнице, видел на подоконнике этажом ниже кусок мятой фольги. Шоколадку кто-то точил? Прислушавшись к глухо доносящимся из-за стены звукам идущего по телевизору ток-шоу, спрыгнул с подоконника и спустился по лестнице на ватных ногах.

Подобранную фольгу в нескольких местах покрывали подпалины от зажигалки. Вот вам и шоколадка. Жека усмехнулся, с хрустом расправил ее, все еще пахнущую дурманом, и аккуратно завернул в нее айфон. А если Анникки позвонит?.. Снял куртку. Потянув за рукава, вывернул наизнанку камуфляжным рисунком из белых, красных, серых и черных боксеров наружу. Очухался, интересно, коп?.. Надев куртку, застегнул молнию и натянул на голову капюшон. Постоял перед входной дверью, нажал на кнопку запиликавшего домофона и вышел.

Стараясь не привлекать к себе внимание, Жека спокойным шагом двинулся вдоль дома, затем свернул направо, в сторону Новостроек и Краснопутиловской. Во дворах бывшего пролетарского гетто бегали малышня и собаки на разматывающихся поводках, гуляли мамы и бабушки с колясками, бородатый геолог в лыжной шапке, подняв капот, перебирал внутренности старой «пятерки». Пара укутанных по самые уши молодых угреватых таджиков попивали «Охоту» возле круглосуточного магазина.

Адреналиновое возбуждение отпустило, ему на смену заявилось послестрессовое состояние. Еле передвигая ногами, Жека продолжал идти вперед, зная, что, если сейчас ему навстречу выскочит знакомый полицейский «уазик», он даже не дернется, чтобы бежать.

Проспект Стачек он пересек, дождавшись зеленого сигнала светофора. Дошел до Кронштадтской. Кое-где в окнах домов горел свет. Там отдыхали, жарили напичканную стероидами свинину, выпивали и щелкали пультами, листая яркие картинки телеканалов. По контрасту с жилыми домами, молчаливая субботняя поликлиника со своими темными окнами казалась отошедшим в сторонку от веселой толпы угрюмым социопатом. Жека вдруг подумал, что не помнит, когда в последний раз делал флюорографию. Рядом с поликлиникой, как стерегущие храм крестоносцы в белых одеждах, стояла пара машин скорой помощи. Обходя их, Жека сделал большой крюк. Хватит с него на сегодня неотложек и катафалков.

Сразу за поликлиникой потянулся серый забор из потрескавшегося бетона. Жека сбавил ход. Забор, обвитый сверху «колючкой», выглядел неприступным. Но, как Жеке помнилось, с противоположной стороны находились ворота.

* * *

Место, где умирают трамваи.

Грузовой трамвайный парк, лет пятнадцать как закрытый. Находился он в коммерчески непривлекательном месте, на отшибе, рядом – задворки поликлиники. Наверное, поэтому ни один девелопер не позарился на занимаемую им территорию. Долгое время он стоял законсервированный, если можно законсервировать ржавые рельсы, зарастающий бурьяном пустырь, несколько обветшалых одноэтажных зданий и пару выгоревших от пожаров составов. Потом кому-то в голову пришла идея, и на пустующей территории открыли площадку для резки списанных вагонов. Старые трамваи пригоняли сюда на прицепе, приходившие рабочие расчленяли их и сдавали в металлолом. Кто-то с этого что-то имел.

Теперь в парке круглосуточно дежурили сторожа-пенсионеры, вполглаза следящие за оставшимся хозяйством. Они обитали в сторожке, отапливаемой снятыми с трамваев электрическими печками, кипятили воду в дешевом китайском чайнике из вонючего пластика и раз в два часа, а то и реже совершали обход территории по внутреннему периметру, больше надеясь на «колючку» и прикормленного пса, здоровенного бродягу по кличке Шар.

«На балансе» у сторожей «числилось» маленькое, на пару вагонов, бывшее ремонтное депо – здание с заколоченными окнами, но с электричеством. Как раз там и распиливали трамваи. А еще оно служило подпольным автосалоном. Неизвестно, каким образом Крекин, автодилер отца Василия, договорился с местным народом, но сторожа, получая небольшую мзду, помалкивали, когда Крекин пригонял на продажу или на отстой свежие машины. Сюда же, не особо осторожничая, он возил и покупателей. Жека однажды побывал тут вместе с отцом Василием. Тогда они пригнали «мондео» с перебитыми номерами, который Крекин, немолодой тучный мужикан, прямо с колес продал хитроватому и прижимистому ухарю из Торжка.