Колея к ржавому солнцу

Его бы сейчас сюда, на место Макса. Сразу побежал бы в ближайшую аптеку за новопасситом. А Макс – ничего. Такое дело сейчас предстоит, а он даже не мандражирует. Солдаткин тоже спокоен как удав. Словно они находятся в эпицентре урагана, где тихая погода и ясное небо. Через полчаса-час поднимутся волны, и тогда – держись… Это у индейцев майя был такой бог ветра Хуракан, в передаче «Вокруг света» показывали. Майя – это ведь в Мексике. Съездить бы туда, посмотреть. И на бразильский карнавал. И на Кубу. Ну, после того как вернется в город, он зайдет в турфирму, узнает, сколько это стоит. А можно и не спрашивать. Денег точно хватит. И Тима с собой взять, пока у него каникулы не кончились. Пусть братишка мир повидает. Впрочем, немного остывает Макс, деньги за работу они получат не сразу. Может быть, через пару месяцев. Ну, тогда уж на Новый год точно…

– Лазарь, – говорит Солдаткину Макс, – ты скажи вот что. А то я всю дорогу думаю. Почему этот Левша тебе доверяет, а?

Солдаткин снова морщится, услышав обращение «Лазарь», смотрит на Макса и отвечает:

– Так чего ему мне не доверять? Он же вроде мой родственник. С детства дружим. А ты не знал? Я не говорил тебе?.. Он мне как-то раз велик починил, так я его Левшой и прозвал.

Макс смотрит в бесцветные оловянные глаза Солдаткина, чувствует бегущие по спине мурашки и думает, с кем же его угораздило связаться.

9. В берлоге индейца Джо

Вчерашние переживания на похоронах и встреча с Повешенным дали о себе знать. Тим полночи ворочался без сна, слушая, как старый дом поскрипывает под напором мороза, внезапно сменившего оттепель. Ближе к утру мальчик все-таки заснул, да так, что хоть из пушки стреляй. Попытавшаяся разбудить его в школу в половине восьмого Полина Ивановна услышала только сонное:

– Бабушка, не пойду в школу. Сегодня же пятница… А еще, кажется, у меня на пальце гангрена выскочила…

Полина Ивановна махнула рукой и вышла из комнаты. В самом деле, чего уж тут? Не останется же он глупым неучем из-за одного прогулянного дня?

Когда Тим проснулся, за окном рассвело. Февральское утро стремительно превращалось в день, который скоротечно обернется вечерними сумерками. Неяркое низкое солнце дышало холодом, его лучи подрагивали в редких вытянутых облаках, сбившихся на горизонте в темную гематому. Сугробы, прибитые к земле гвоздями вчерашнего дождя, покрылись ледяной коркой, выдерживающей вес Тима. Он проверил это, полураздетым, в одной наброшенной на плечи куртке на минуту выскочив из теплого дома на улицу. Узнавать так погоду нравилось ему больше, чем просто смотреть на градусник. В конце концов, минус пятнадцать по Цельсию бывают разные.

Не включая колонку, мальчик помочил руки и кусок мыла в ледяной воде, повозил влажной рукой по лицу и со всей тщательностью, компенсирующей остальное умывание, почистил зубы.

Завтракал Тим один, за едой размышляя о своем. Ночью, расстроенный ситуацией с неожиданным «наследством» в виде долгов Макса, он пытался решить, что ему теперь делать. А кому же? В самом деле, не бабушку же в это втягивать. Будет хорошо, если она ничего не узнает. Пусть Тим упадет и сдохнет, если проболтается.