Колея к ржавому солнцу

Осторожно ступая по кускам штукатурки, битым кирпичам, торчащим из-под снега осколкам стекла, Тим дошел до самого угла дома и тут понял, что люди заходили туда через трещину в стене, эволюционировавшую до размеров узкой двери. Толстые стены здания будто разошлись от произнесенного кем-то заклинания, раскрывая проход внутрь. Тим попытался разглядеть что-нибудь через трещину, но с тем же успехом можно было заглянуть в чернильницу, какую Тим видел у соседа Николаича. Плотная непроницаемая тьма с солнечной улицы выглядела пугающе. А еще внутренности мертвого дома отвратительно пахли. Затхлый и сырой тревожный запах, от которого у Тима под шапкой зашевелились волосы. Словно дом говорил ему: «Не вздумай сюда ходить».

«Не ходи здесь… Вали отсюда…»

Тим снова обернулся на чаевничающих бродяг. Безмятежный вид этих людей, греющихся у огня, снова придал ему решимости. Он вытащил из-под пуховика фонарик, включил и осторожно посветил в трещину. Луч света сначала уперся в темноту, затем нехотя, с усилием, отодвинул ее. Мелькнула облупившаяся стена непонятного при таком освещении цвета. Мальчик выдохнул, потом глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и шагнул вперед, придерживая края трещины, словно готовые сомкнуться створки дверей лифта. Трещина была как раз в размер его плеч. Любому взрослому пришлось бы протискиваться боком. Сверху на Тима посыпалась струйка красноватой, словно марсианской, пыли. Мальчик с неудовольствием подумал, что нужно было надеть «камуфляж». Если испачкает единственную хорошую куртку, достанется ему от бабушки.

Внутри луч фонарика, испуганный, что не может раскроить плотную тьму, лихорадочно заметался. Тиму тоже стало страшно. И назад уже не оглянешься. Казалось, привидения прятались тут в каждом углу. Маленькими осторожными шажками Тим двинулся почти наугад. Ему повезло, и он увидел широкую лестницу, ведущую наверх. Вниз она, впрочем, тоже шла. Наверное, куда-то в подвал. Но там Тиму точно нечего было делать. Вдруг в подвале лежит какой-нибудь стародавний покойник, с тех еще пор, когда город был финским и назывался Виипури? Неохота ворошить его. Как высунет свой череп и скажет: «Хювяа пяйвяа!» («Добрый день!»). И что ему тогда отвечать? «Хэллоу, мистер!» А если он не знает английский?

Эта мысль немного развеселила Тима, и он стал подниматься по лестнице, аккуратно ступая по неровным, искрошенным временем и истертым ногами жильцов ступенькам. Идти было неудобно – перила у лестницы срезали «болгаркой», только из пола торчали маленькие, неодинакового размера металлические штыри. Эхо пустого дома вторило каждому шагу. Или это кто-то ходил наверху, в кромешной темноте? От этой мысли мальчик поежился. Ему захотелось крикнуть во весь голос, чтобы разбить тишину, поджидавшую его на верхних этажах и прячущуюся в темноте нижних. В последний момент подавив это желание, Тим продолжил подъем.

Второй этаж. Воздух здесь более свежий. Из-за не закрытых железными листами окон-«глаз»? Или Тим привык к запаху? Он остановился на лестничной площадке. Здание, по которому он бродил, было большим. Многоквартирный дом, по несколько многокомнатных коммуналок на этаже. Где Тиму искать место ночлега Макса? И было ли такое место, или брат, вколов купленный у Повешенного героин, спал где придется, каждый раз, например, в новой комнате?

Задумавшись, Тим выключил фонарик. Батарейки в нем старые, неизвестно, на сколько их еще хватит. Надо поберечь. Навалившаяся темнота больше не пугала Тима. Он уже почти освоился в ней за те несколько долгих отчаянных минут, когда, как в компьютерной игре, бродил по первому этажу. Да и саму тьму на лестнице уже нельзя было назвать непроглядной. Откуда-то сверху к ней примешивался слабый, будто тлеющий дневной свет. Наверное, на третьем этаже еще больше открытых окон.

Тим попытался поставить себя на место брата. Где бы он ночевал? Наверное, это зависело от того, принимал наркотики Макс здесь или уже приходил сюда под кайфом? А если здесь, добирался ли сперва до места ночевки или, будучи не в силах совладать с героиновой жаждой, вкалывал дозу, едва оказавшись в убежище? Нормальный человек наверняка бы оборудовал себе какое-нибудь место для ночлега. Холодно же, зима. Но, если говорить по правде, нормальный человек вернулся бы в теплый дом, где его ждали бабушка и младший брат. Тим потряс головой, поняв, что гадать бессмысленно. Проще начинать искать. Сверху. Там, во всяком случае, светлее.

Он снова включил фонарь, дошел до лестницы и стал подниматься на оказавшийся последним этаж, выше которого – только чердак с полуразобранной крышей. Тут было еще холоднее, но и посветлее от солнечных лучей, проникающих на лестницу из незаколоченных окон комнат. Три квартиры на площадке, дверные проемы без дверей. Один – прямо, более темный. Окна в этой квартире выходили на фасад, и их, как и прочие, забили железными листами. Тим повернул в правую квартиру, одну из двух светлых. Под ногами со звуком, заставившим мальчика вздрогнуть, хрустнула пивная банка, потом он несильно ударился носком ноги о пустую бутылку.