Колея к ржавому солнцу

Мальчик коротко посмотрел ей в глаза, потом осторожно, будто вынул заточенный карандаш из точилки, отвел взгляд и снова уставился в стол.

– Тим, – ответил он.

Подумал, что глупо вот так сидеть, да и с его именем не все понятно… Он вновь посмотрел на девушку, уже поняв, что встречаться с ней взглядом было не слишком приятно. Словно пальцем проверяешь остроту лезвия.

– Только это не тот Тим, как актер, – пояснил мальчик. – Ну, Тим Рот… Сокращенно от Тимофея. Такое вот имя, многим кажется странным, – добавил он.

Девушка хмыкнула.

– Мне не кажется, – произнесла она. – Меня, например, зовут Сталинграда.

– Как? – искренне удивившись, переспросил Тим. – Сталинграда?

– Отец рассчитывал, что родится мальчик, хотел назвать его в честь деда, своего отца. Но родилась девочка, – пожала плечами новая знакомая Тима. – Родители подумали и назвали меня Сталинградой. В честь города, где сражался дедушка. Там его тяжело ранили, и он встретился с бабушкой, когда приехал туда после войны, в мае сорок седьмого.

Мальчик подумал, что никак не может понять, довольна ли девушка доставшимся ей именем или нет.

– Каждый раз, когда в Германию приезжаю, немецкие пограничники в ступор впадают, – усмехнулась девушка. – И на ресепшенах отелей, ты бы видел…

Подошла официантка и одну за другой поставила перед ними две большие керамические кружки с кофе. Отдельно, на блюдцах, лежали ложки и упаковки с порционными сливками. Маленькие кусочки сахара в блестящей сахарнице испорчены, решил Тим, глядя на сахар коричневого цвета. Могли бы новый положить. Обхватив ладонями горячую кружку со стрекозами, он смотрел, как Сталинграда кидает в кофе этот испорченный сахар, вскрывает и выливает сливки, размешивает все ложкой.

– Почему не пьешь? – спросила девушка.

Тим промолчал, не стал говорить, что следит за тем, как все делает Сталинграда, и ждет, когда она отопьет из кружки. Вдруг с этим американо есть неизвестный ему ритуал. И так он дураком выглядит.

– Просто сластишь, добавляешь сливки и пьешь, как дома бы пил, – проницательно заметила девушка. – А куртку, если хочешь, можешь снять и положить на стул.

– Ага, – посопел Тим, расстегивая молнию и скидывая пуховик. – А почему такой сахар?

– Тростниковый, – коротко пояснила Сталинграда. – Не бойся, бери. Только размешивай его лучше.

Тим принялся за дело. Получилось горячо и вкусно. Тим отпивал кофе маленькими глоточками и молчал, стараясь не обращать внимания на то, что Сталинграда рассматривает его. В ответ, пытаясь, чтобы это выглядело незаметно, кидал над кружкой осторожные взгляды на ее грудь (или все-таки груди?) под свободной черной хлопковой футболкой с длинными рукавами.

– Нравится? – неожиданно спросила Сталинграда.

Тим закашлялся, поперхнувшись. Это она про кофе или про то, куда он смотрит? Он покраснел как вареный рак. Надо что-то придумать. Прямо сейчас, срочно, ну же…

– Все-таки что это было на улице? – спросила Сталинграда.

Что подействовало на Тима в ту секунду? Что девушка не прошла мимо него, схваченного Повешенным? Или что угостила кофе? Или что первой впустила его в личное пространство, назвав свое необычное имя и рассказав историю про своего деда? Или ему просто захотелось, чтобы вся неловкость растворилась в его истории?

В любом случае, какова бы ни была причина, Тим заговорил. Сталинграда слушала, не перебивая, и это заставило его рассказывать подробно, но немного путано. При этом рассказ получился недлинным. Тим с удивлением обнаружил, что история его жизни и описание недавних событий (он выпустил последние слова Макса и свои поиски в выселенном доме) заняли меньше десяти минут.

– Ясно, – кивнула Сталинграда, когда мальчик замолчал. – Предлагаю найти этого Повешенного и переговорить с ним.

– О чем?

– Что если он еще тебя тронет, его потом будут собирать в ведра.

Тим хихикнул. «Собирать в ведра». Это выражение насмешило его, хотя ничего смешного в нем не было.

– Он, наверное, и не понял, что с ним произошло. Меня даже не успел увидеть, – продолжала девушка. – Решил, что его грузовик сбил.

Со всем этим Тим готов был согласиться, но его не вполне устраивало предложенное решение проблемы. Это могло спровоцировать наркоторговца на ответные действия. В конце концов, Сталинграда не всегда будет рядом, и это подхлестнет Повешенного вновь взяться за Тима уже более серьезно. Тех троих, кто пытался вздернуть его на суку, так никто и не нашел. Пытаясь придумать какой-то компромисс, мальчик спросил:

– А можно его просто попросить, чтобы он подождал до осени? Летом пойду работать и отдам долг. Или бо́льшую его часть.

– Кто тебя возьмет на работу в твоем возрасте? – пожала плечами Сталинграда. – И что ты будешь делать?

– Что-нибудь связанное с компьютерами, – промямлил тот.

– С компьютерами? – хмыкнула Сталинграда. – Разве что перепрошивать процессоры на игровых автоматах в левых «точках». Занижать процент выигрыша. Один мой знакомый такими делами занимался… Хлопот не оберешься с хозяевами. Да еще клиентура захочет отследить… хорошего мало. Не думал об этом?