Колесницы судьбы

Больно в итоге не было, но паршиво – сколько угодно. Сама эта ситуация вогнала ее в кромешную депрессию, и она не воспользовалась неделей, любезно предоставленной Петренко. Вышла на службу на второй день: хотелось поскорее забыться.

…Они с Даниловым приближались к Нарве.

– С тех пор я больше, Алеша, ни разу не беременела, – закончила Варя еле слышно свой рассказ. – Хотя мы с тобой пару раз проявляли беспечность.

Фабулу в своем повествовании она сохранила в неприкосновенности, только (разумеется) не стала передавать тех восторгов, которые вызвала у нее первая и последняя ночь с Козловым.

– Что страшного! – с деланой беззаботностью отозвался Данилов. – У нас у обоих за плечами длинная и богатая жизнь. Я вон, в отличие от тебя, даже женат был. Другое дело Козлов! Значит, он, согласно Огнёвой, жив, курилка! Да еще и чинов достиг известных!

– По-моему, Лешенька, он страшный человек.

– Да и человек ли? Я после той моей с ним давней встречи в сем факте оченно сомневаюсь.

* * *

В эстонской Нарве перед границей требовалось для начала зарегистрироваться на отдаленной отстойной площадке.

На огромном асфальтированном пространстве за бетонным забором бесприютно ждали своей очереди несколько фур и легковушек.

Выбритый налысо неприятный русскоязычный мужчина выдал им номерок. Потом они выстояли положенный час и долго колесили по Нарве в поисках границы, снова ждали, теперь в более привычной очереди из легковушек…

Никто на границе не спросил, почему они решили так быстро покинуть территорию Эстонии. Уматывают, и бог с ними.

На мосту через реку Нарву, где они снова отстаивались в очереди, у них перестали ловиться западные соцсети, и «Полиграм», и «Книга Лиц».

А из пограничной зоны они выехали, только когда совсем стемнело, а по крыше и стеклам забарабанил дождь.

– Знаешь, Варя, у меня предложение. Давай сейчас немедленно в Москву не поедем на ночь глядя, а переночуем в Питере. Отдохнем, выспимся, прогуляемся по Северной Пальмире, а завтра в Белокаменную двинем.

– Я только за. И вправду устали.

– Давай, садись за руль, я закажу отель.

Гостиницу Данилов забронировал ту, в которой его знали и где они всегда останавливались с Сименсом при поездках в город трех революций: «Гельвецию» на улице Марата. Там ему ласково сказали, что будут ждать.

После Эстонии наши автодороги производили впечатление, будто из широкого, просторного дома попал в узкий, темный и тесный чулан. Машин было раз в пять больше, и неслись они чуть не в два раза быстрее. И вели себя на дороге жестко, резко, непримиримо.

Варя, приспосабливаясь к новым условиям, ехала не спеша – за что ее пару раз подгоняли дальним светом фар или гудками.

Данилов глубоко откинул пассажирское сиденье, запрокинул голову с закрытыми глазами.

– Эй! Ты переживаешь о том, что я рассказала? – осторожно спросила девушка. Темень внутри машины располагала к откровенности.

– Нет. Просто сочувствую: чего тебе довелось пережить. А тот Козлов – я помню свое ощущение от него – настоящая гнида и хамелеон. Он мог быть любым. И легко очаровывал. Поэтому ничего удивительного, что он тебя, девчонку, тогда соблазнил.

– А теперь оказалось, что этого гомункулуса чуть раньше создал мой отец!

– Это если верить твоей Огнёвой. Мне кажется, эта информация, как и любая другая, нуждается в проверке.

Дождь постукивал по крыше, струился по лобовому стеклу. Дворники мерно смахивали капли.

– Меня больше всего в ее рассказе убило другое, – проговорила Кононова, – что Козлов теперь, оказывается, богач и олигарх.

Она догнала фуру, которая занимала всю однополосную дорогу. Брызги из-под ее колес стали заливать лобовое стекло. Впереди, на встречной, не виднелось никаких фар. Разметка прерывистая, значит, обгон разрешен. Сзади вроде тоже никого. Варя бросила машину влево, на встречку. Нажала на газ. Сейчас обгоним!

Данилов, не открывая глаз, благодушно отозвался:

– Эти данные тоже надо проверять.

Но она почти не слышала: неслась по встречной, обходя фуру. И вдруг! Позади машины раздался истошный вой клаксона, истерически замигали дальним светом. Варя глянула в зеркало заднего вида и обмерла: сзади по той же встречке летела «десятка»! Как она могла ее не заметить? Ведь, как положено при обгоне, посмотрела во все зеркала! А потом вдруг сообразила: «десятка» мчалась, словно летучий голландец, с потушенным фарами, и ходовые огни у нее не светили! Потому Варя и не увидела ее!

Любой нормальный водитель на месте того, кто сидел за рулем «десятины», тормознул бы и вернулся на свое место позади фуры, на собственную полосу. Но тот, что сидел в этой машине, оказался, в противовес логике и инстинкту самосохранения, совершенно безбашенным – поддал газу, выскочил еще левее, на встречную обочину, и пошел на двойной обгон! Одним махом обходил и фуру, и Варю по чужой обочине!