Колесницы судьбы

Но наутро выяснилось: Козлов с конспиративной квартиры бежал. Он был прикован наручниками к батарее – те валялись на месте. Окна – на самом верхнем этаже – оказались заперты изнутри. То же самое – дверь. Двое курсантов академии ФСБ, которые дежурили у двери, ничего не видели и не слышали.

Козлов пропал, растворился.

Но и после этого Варя ничего о своей связи с Иваном по команде не доложила. Страшно смущалась и боялась.

Сообщила Петренко только об одном: ей, благодаря хакерским способностям, удалось установить адрес, где Козлов проживает в Москве. И она навела оперативников на ту самую, хорошо знакомую ей квартиру на Патриарших.

Внутри, разумеется, никого не оказалось.

Измятые черные простыни в спальне, казалось, хранили запах их тел, аромат любви.

Варя во время обыска отвечала невпопад и часто краснела.

Полотно Шишигина с апокалиптическими нотами изъяли.

На квартире оставили засаду.

Но Козлов больше не появился. И отпечатки пальцев, откатанные на «конспиративке» в «Пекине», ему не принадлежали. И биографию он присвоил чужую. Не было у него в истории ни работы в райкоме партии, ни службы в КГБ, ни миллионов, заработанных у олигарха Шеляринского.

Больше с тех пор в поле зрения комиссии Иван Степанович Козлов не попадал – до того момента, как на прогулочной дорожке в Пирите о нем ни рассказала Ольга Васильевна Огнёва.

Но тогда, двадцать один год назад, Варе все-таки пришлось поведать Петренко об их неформальной встрече с Козловым.

Спустя месяц после той ночи в развратной квартире на Патриках привычные «дни» к ней не пришли.

«Всякое бывает, – попервоначалу решила она. – Столько стрессов, новая служба!»

Календы не появились ни через неделю, ни через две.

Ни о чем таком

она не думала, просто потому, что ни с кем не была! Никого у нее не было в ту пору! Кроме Ивана.

А Иван? Он не в счет, потому что, она точно знала, все произошло на третий день после того, как минули предыдущие критические дни – в такой момент никто не беременеет! Плюс она, конечно, положилась на партнера, но все-таки старалась контролировать процесс, и каждый раз (а был, да, далеко не один раз) она хоть краем глаза, но видела, как он вскрывает презерватив, надевает резинку…

Да она чувствовала его в себе и каждый раз ощущала, что он в спасительной оболочке!

Варя купила во второй раз в жизни непривычный тогда тест.

И вот те раз, не поверила глазам: две полоски.

Как это может быть?! Непорочное зачатие!? На третий день после месячных?! В презике?!

Бросилась к врачу – не в поликлинику ФСБ, к которой ее как сотрудника комиссии прикрепили, а к своей привычной гинекологине из районки.

Та огорошила:

– Беременность семь недель.

– Не может быть!

– Многие так говорят. Это у тебя первая беременность, да? Надо рожать. Папаша знает?

– Нет! – залилась слезами Варя.

Что было ей делать? С кем поделиться, посоветоваться? С бабушкой? С подружкой Верой?

Но никому, ни единому человеку на земле не могла она поведать обо всех обстоятельствах: что будущий ребенок происходит от странного, загадочного существа.

Может, и не человека вовсе.

Посоветоваться она могла только с одним человеком. Он в ту пору заменил ей, пожалуй, и папу, и маму.

Именно тогда, после их прогулки по близлежащему парку появилось у них с Петренко обыкновение обсуждать стремные темы, не предназначенные для посторонних ушей, отнюдь не на службе, а прохаживаясь по тропинкам и дорожкам Кусково.

Но как же она краснела тогда, в самую первую с ним прогулку, как коснел ее язык, когда она выговаривала всю историю своего «неслужебного общения» с Иваном Козловым!

Ожидала от Петренко чего угодно: взрыва гнева, выговора, отстранения от службы, увольнения!

Но в итоге Варя навсегда запомнила отповедь, которую дал ей старший и мудрый товарищ.

– Ты сама сейчас поняла, что твой партнер – человек как минимум мутный. Да полно! Человек ли он? Кто вообще? Чего добивается? Откуда взялся? Что за персона? Падший ангел? Люцифер? Инопланетный пришелец? Мы не знаем. И бог весть когда узнаем. А то, что ты носишь в себе его семя, я расцениваю как часть той спецоперации, которую он из каких-то непонятных нам соображений затеял. Я нисколько не сомневаюсь, что он намеренно вышел на тебя, втерся в доверие, соблазнил, заставил забеременеть. Ты сама говоришь, что по всем законам и расчетам в тот день зачать не могла? И он резинку надевал? А все равно! По-моему, Варечка, тут даже не может быть вопроса, оставлять или нет этого ребенка. Конечно, я понимаю, первая беременность и все такое, делать аборт стыдно, больно и против природы человеческой. Но как, спрашивается, в подобной ситуации можно поступить иначе?! Какие могут быть варианты?!

Она заплакала, а он по-отцовски погладил ее по спине и сказал:

– Дам тебе отпуск на неделю. И телефон врача, который мою жену, Оленьку, пользует. Он настоящий кудесник.

Варя все равно не стала делать аборт ни в ведомственной поликлинике, ни у «кудесника», который лечит жену Петренко.

Наскребла тысячи, пошла на платный, под наркозом.