Колесо времени

Тан Коплин прибыл в Беломостье для убийства. Точнее, переместился из Кеймлина, где ему в последнее время удавалось скрыватся. Ашаман чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается — но Тан твердо решил итти до конца, пользуясь любой возможностью подрывать ненавистную власти. И причины для этого у него были весомые.. Впрочем, пребывая здесь и сейчас — на чердаке таверны близ площади Беломостья — Тан не думал ни о прошлом, ни о будущем. Цепкий взгляд его темно — карих глаз был устремлен вниз, на волнующееся море людских голов и цепочку солдат в насекомоподобных доспехах в дальнем конце площади, у гранитной лестницы ратуши. Тан чуть заметно усмехнулся, не обращая внимания ни на весенний ветерок из оконца, мягко ласкающий его обнаженную кожу, ни на щекочущий ноздри пряный запах трав — их пучки были подвешены почти над его головой, у самого бревенчатого потолка. Ашаман не мог не оценить старательности и дисциплины местных вояк — менее получаса назад они добросовестно осмотрели этот чердак, перетряхнув и разобрав все хранимые тут сундуки, ящики и бочки, но конечно, не обнаружили скрытого свернутым светом охранителя — как и сопровождавшая их пара сулдам-дамани.. Тан встрепенулся, поудобнее пристраиваясь на жестком бревенчатом полу возле маленького круглого оконца.. Глухой рокот толпы внизу стих, едва бронзовые створки ворот ратуши распахнулись, пропуская процессию — десяток шончанских солдат, две пары направляющих и новоназначенного мэра.. А ведь он похоже совсем не шончанин, с легким удивлением подумал Тан, усиленным зрением охватывая свою будущую жертву — невысокого толстенького мужчину лет 50-ти, важно спускающегося вслед за солдатами и направляющими. Бритоголов, серо — зеленый кафтан провинциального имперского чиновника.. но обладатель всего этого вполне органично вписался бы в толпу внизу — конечно, предварительно лишившись атрибутов власти.. Ашаман еще больше уверился в своем предположении, когда услышал начало речи мэра — тот говорил чисто, без всякого намека на иноземный акцент.. Вот мэр спустился на нижние ступени лестницы. 3амер, патетически вскинув правую руку в направлении толпы.. Тан пропустил начало речи мимо ушей — его охватило сладостное предвкушение. 3апустив руку во внутренний карман своего поношенного бурого кафтана, он нащупал столь знакомые изгибы и выпуклости матово — черной фигупки дракона..

.. — мы должны и впредь оказывать всемерную поддержку и помощь Императрицы, да живет она вечно, и тем кому она доверяет.. Хороший голос у мэра звучный, видать по всей площади слышен.. и я даром что в доброй полустоне ярдов, прекрасно тебя слышу, чинуша — предатель.. Казалось, поток самой жизни хлынул в Тана чрез ангриал. Мэр не успел завршить фразы — его голова лопнула, как перезрелый плод, кровь фонтаном хлынула на рядомстоящих солдат.. Ашаман ощутил значительное сопротивление — разумеется, жертва и ее окружение были прикрыты щитом.. Но он не стал серьезной помехой для Тана. Одновременно с мэром плетения накрыли и шончанских направляющих — их буквально размазало по площадной брусчатке.. Площадь взорвалась криком, но ашаману уже не было до этого дела. Отвернувшись от окна, он поднялся с пола и сделал пару шагов в чердачный сумрак, мимо тугих серых мешков — прямиком в сплетенные врата, за которыми царила тьма.

Тишина покоя, обволакивающая, словно саван. Призрачный, бледно — желтый свет нескольких свечей. Двое мужчин, сидящих за узким столом. Комната почи тонет во мраке, но скудный свет всеже позволяет увидеть полдюжины зеленых узкогорлых бутылей и две серебристые кружки на столе. Можно рассмотреть и лица мужчин. У первого — узкоскулое, под копной пышной черной шевелюры, с тонким носом и карими глазами. Он рассеянно смотрит мимо собутыльника, словно силясь вспомнить чтото. На вид ему лет 30. Лицо второго, на несколько лет старшего — широкое, лоб изборожден ранними морщинами, русые волосы чуть тронуты сединой. Глаза — темно — зеленые, прищуренные, смотрят на визави выжидающе и чуть боязливо. 3еленоглазый и прерывает тишину:

— Тан. Я не могу отказать тебе в убежище, конечно.. Ты — тот кто исцелил моего любимого брата, но.. Сам понимаеш, теперь, после падения обоих башен — твое положение безнадежно.. Он говорил хрипло, точно выплевывая слова. Последние произнести было особенно трудно, так что он поспешил отхлебнуть из своей кружки. Тан отозвался живо и резко — словно ожидал, когда собутыльник прервет неловкое молчание.

— 3наю, Джак, наше положение трудно, но неверю что оно безнадежно. Наверняка выжил не я один! и найдутся еще люди, нежелающие томится под шончанским ярмом, отдавать своих сынов и дочерей в дамани и даковале.. Он потянулся, распрямляя затекшую спину. В чернильном мраке слабо проступили очертания костистой, угловатой фигуры.

— И мы, андорцы, не сложим оружия, — продолжал Тан, наполняя свою кружку коричневатым пойлом, благоухающим резко и кисло. — Тем более шончане останков королевы не предьявили, значит есть реальный шанс что она жива.

— Со вторым согласен, — хмуро ответил Джак, морща высокий лоб.