Коллапс. Гибель Советского Союза

После этого советский автомобильный кортеж направился в американскую резиденцию в Винфилд-хаусе: Горбачев в сопровождении Щербакова, Примакова и Черняева приехал на поздний неформальный завтрак с президентом США. Буш был в прекрасном настроении и бодро осведомился у Горбачева: «Как там обстоят ваши дела с Ельциным? Он поддерживает вас? А вы поддерживаете его?» Горбачев, однако, подготовил для Буша специальное заявление. «На основе той информации, которой я располагаю, — начал он веско, — я знаю, что мой друг президент США еще не пришел к окончательному ответу на главный вопрос — каким Соединенные Штаты хотят видеть Советский Союз». Недавно, продолжал Горбачев, на нашем Совете безопасности возник вопрос: а не меняет ли администрация США политику по отношению к Советскому Союзу? Горбачев повернулся к своему собеседнику: «Мой друг Джордж — он что, смотрит и не видит, что мы уже делаем?! И что в итоге?» Тон советского лидера приобрел почти саркастические нотки: «Молодец, мол, Горбачев! Продолжай, желаем тебе удачи! Такая вот хорошая поддержка — варитесь, мол, в своем котле, это нас [американцев] не касается». Вот что странно, продолжал Горбачев. Нашлись 100 миллиардов долларов, чтобы справиться с «одним региональным конфликтом» в Персидском заливе, но сейчас, когда нужны «десятки миллиардов и политика взаимодействия» для перехода огромной страны в новую систему, такого единения не наблюдается. Горбачев закончил свою декларацию почти молитвенно. «Шанс еще есть: как на духу говорю!»[869]

Черняев заметил, что Буш оторвался от еды, и лицо его багровело. Он перестал смотреть на Горбачева, а переводил свой взгляд то на Бейкера, то на Скоукрофта. Для американского президента война в Персидском заливе, которую Горбачев пренебрежительно назвал «региональной», была главным достижением его президентства. Горбачев также довольно категорично, но верно определил американскую позицию «невмешательства» в советские экономические реформы. После короткой паузы Буш ответил сдержанно, но с явным холодком: «Ваш Совет безопасности должен задать не мне, а себе вопрос: какой Советский Союз хочет иметь Буш? Пусть он лучше скажет, какая нужна помощь. Я не раз говорил вам, каким я хочу видеть Советский Союз: демократическим, динамичным, рыночным, интегрированным в мировое сообщество, добившимся урегулирования трудностей с республиками, продолжающим колоссальное строительство по большим направлениям». Ясность в отношениях центра с республиками, добавил он, будет «принципиально важна для притока частных капиталовложений». Буш также счел вынужденным поставить и такой вопрос: является ли Советский Союз по-прежнему врагом Соединенным Штатам? Он лично в это не верит. Однако Советский Союз продолжает модернизировать свои ракеты, «у нас считают, что ваши ракеты нацелены на США», и конгресс требует от администрации принять ответные меры[870]

. Смысл ответа американского президента был следующий: если СССР больше не враг США, Горбачев должен пойти на еще более решительные шаги, чтобы помочь развеять страхи и подозрения американцев.

«Я хочу, чтобы наше беспрецедентное сотрудничество продолжилось, — сказал Буш. — Мы не хотим экономической катастрофы для Советского Союза, и мы понимаем, что крах СССР не в наших интересах… И если из моих слов у вас сложилось другое мнение, то я приношу свои извинения»[871]. Этот примирительный жест Буша рассеял нависшую над разговором тучу. Два лидера стали говорить о возможных результатах лондонской встречи «семерки». Запад, сказал Буш, может предложить Советскому Союзу только техническую консультационную помощь. В советском отчете о встрече приводится фраза Горбачева: «Вы также можете поднять вопрос о долларах». В американском отчете, однако, эта фраза отсутствует. По вопросу о помощи Советскому Союзу обе стороны не слышали друг друга: Горбачев полагал, что политическая воля лидеров Запада может дать импульс мировым инвесторам и бизнесу прийти в советскую экономику, Буш считал, что без наведения порядка в самом СССР это невозможно[872].