Коллапс. Гибель Советского Союза

На протяжении всей осени 1990 года Горбачев продолжал разбираться с Союзным договором, который его консультанты составляли, начиная с июня. Его целью было создание сильной федерации, в которой Президент избирается прямым национальным голосованием. Облеченный властью кабинет министров должен был состоять из глав республик. Президент оставался бы единственным гарантом конституционного порядка, ответственным за охрану границ, управление экономикой, оборону и международную политику, определение финансово-кредитной системы, формирование текущего бюджета и разрешение споров между республиками. Президентский центр оставлял за собой контроль за всем военно-промышленным комплексом и другими «всесоюзными» отраслями на территории Российской Федерации и других республик^[548].

11 ноября Горбачев встретился с Ельциным, но российский бунтарь отверг схему Горбачева и заново озвучил собственные требования^[549]. На следующий день после двухнедельного перерыва на каникулы был вновь созван Верховный Совет СССР. В настроениях депутатов отражалось недовольство их избирателей. По опросам общественного мнения самым частым ответом на вопрос, кому принадлежит верховная власть в стране, был: «Никому». Главным источником возмущений оставался продовольственный кризис. Даже депутаты теперь получали продовольственные пайки – две упаковки крупы, курицу, пачку сахара, 250-граммовый кусок масла и коробку конфет^[550]

.

Особенно шумно выступала в парламенте группа «Союз», которая считала Горбачева и его правительство виновными в экономическом кризисе, национальном сепаратизме и расколе в отношениях с Западной Европой. Эта группа была создана в феврале 1990 года из коммунистов-имперцев и представителей русских меньшинств в союзных республиках. Рупором ее являлся полковник Виктор Алкснис, депутат, избранный военными и русскоговорящими жителями Латвии. Внук сталинского маршала, расстрелянного во время сталинских чисток, Алкснис был ярым советским патриотом. Его способом выхода из кризиса было введение военного положения, роспуск парламента и арест бунтовщиков – «Ландсбергиса, Ельцина и всех, кого потребуется». Его кумиром был генерал Ярузельский, чьи действия в 1980-х «привели к мирному переходу к реформам» в Польше. Он потребовал от Горбачева доклада, обращенного к народу^[551].

16 ноября президент произнес наспех составленную речь, состоявшую из набора банальностей и перечисления достижений перестройки. По свидетельству биографа Горбачева, это был «сокрушительный провал». Алкснис стал грозить Горбачеву, что у того остался всего месяц, чтобы скорректировать свой курс, в противном случае съезд лишит его президентских полномочий^[552]. В тот же день Горбачев подвергся нападкам и со стороны Политбюро. Шенин, Бакланов, Полозков и главы московской и ленинградской партийных организаций требовали немедленного введения президентского правления и чистки СМИ от либералов^[553]

. Горбачев признавался Шахназарову, что для него последней каплей стало обращение к нему депутата Верховного Совета, пожилой женщины: «Мы молимся за вас, но дело дошло до последней черты. Соберитесь с духом, родите нужное решение!»^[554]

Президент СССР работал всю ночь, составляя другое обращение к советскому парламенту, на сей раз сжатое и состоящее из восьми пунктов. Он больше ни с кем не советовался – ни со своими помощниками, ни с Рыжковым. На следующее утро Горбачев объявил депутатам, что распускает Президентский Совет и создает новую правительственную структуру – Кабинет министров, подчиненный президенту, и Совет безопасности, состоящий из «силовых» министерств. Эта речь ослабила напряжение. Фракция «Союз» и даже сторонники радикальных экономических реформ аплодировали лидеру, который, казалось, наконец решился на выход из кризиса^[555].

Горбачев обдумывал и другую тему – партнерские отношения с Западом. Верховный Совет в припадке популизма мог похоронить ратификацию соглашений, о которых Горбачев и Шеварднадзе ранее договорились^[556]. Снова обретя уверенность в своих силах, 18 ноября Горбачев прибыл в Италию получать престижную премию Фьюджи, а потом поехал в Париж, чтобы принять участие в Конференции по европейской безопасности и сотрудничеству и поставить подпись под «Парижской хартией новой Европы» и ДОВСЕ. Он был главной фигурой на конференции, Буш, Миттеран, Коль, Тэтчер и другие западные лидеры уступали ему первенство.