Коллапс. Гибель Советского Союза

К этому времени ведущие российские демократы исходили из того, что все республики СССР станут отдельными государствами. Чтобы победить, российская демократия должна была поддержать каждое движение за независимость, признать все этнические автономии, даже внутри РСФСР. Этнические столкновения провоцируются цеплявшейся за власть коммунистической номенклатурой, ее агентами и коррумпированными коммерческими структурами, утверждала Елена Боннэр. «Если демократы в других республиках откажутся вас поддержать – вы кончились», – заявила она собравшимся^[725]. Правозащитник Лев Пономарев заключил, что для обеспечения мирного переходного процесса, «правопреемницей СССР» может стать лишь федерация или конфедерация демократических государств. Но он же признал, что лидеры движений в Прибалтике, Рух на Украине и в других республиках отвергают федеративное государство «даже в посткоммунистическом обществе»

^[726].

Новоогаревское заявление шокировало лидеров «Демократической России». Им казалось, что Ельцин пошел на сговор с Горбачевым за их спиной. К их огорчению, забастовка горняков быстро прекратилась. Афанасьев и Боннэр считали это капитуляцией перед центральными властями. А как же общенациональная политическая стачка? А как же шахтеры и российская солидарность? Зачем упускать шанс отстранить Горбачева и его правительство от власти и провести настоящий, а не показной круглый стол с истинными демократами и демократическими лидерами в республиках?^[727]

Правой руке Ельцина Геннадию Бурбулису пришлось убеждать сбитых с толку радикалов, что никакой закулисной сделки нет. Решение Ельцина работать сообща с Горбачевым он назвал «единственной государственной основой для преобразований». При всей неоднозначности новоогаревского документа «Ельцин – демократ». Бурбулис добавил: «Кто-то считает, что Горбачев выиграл, а я считаю – ситуация в наших руках». Время оставить подозрения и сосредоточиться на президентской кампании Ельцина. Бурбулис назначил себя главным координатором этой кампании. Он даже рассчитывал стать кандидатом в вице-президенты. После многочасовых дебатов гнев сторонников демократии утих. Собрание движения проголосовало выдвинуть Ельцина президентским кандидатом от «Демократической России». Против выступил только один делегат, семеро воздержались^[728].

Те в США, кто следил за событиями января – марта 1991 года, среди них как правые республиканцы, так и либеральные демократы, были восхищены энергией и бесстрашием российского демократического движения. В их глазах Ельцин и активисты «Демократической России» не покорились силам реакции. Более того, они вышли из опасного противостояния с возросшими силами, с более широкой массовой поддержкой. На американцев произвело особо сильное впечатление то, как решительно и мощно российские демократы поддержали независимость Прибалтики. В Национальном фонде демократии (National Endowment for Democracy, NED), вашингтонском центре, который финансировал конгресс, Збигнев Бжезинский, Ричард Пайпс, Надя Дюк и российский диссидент Владимир Буковский считали, что нужно всячески помочь Ельцину как главному союзнику прибалтов^[729]. «Демократическая Россия» получила грант в 2 миллиона долларов от Института Крибла, основанного на деньги миллиардера Роберта Крибла, сторонника и спонсора Рональда Рейгана. На эти деньги Бурбулис и его друзья организовали 120 мастер-классов и семинаров в Москве, «тренинги демократии» в российских регионах, а также конференции и «школы» в эстонском Таллине. Кроме того, они закупили копировальные аппараты и компьютеры, которые очень пригодились «ДемРоссии» во время мартовского референдума и позже для президентской кампании Ельцина. В КГБ обо всем знали, но ничего не делали – получатели американских грантов были народными депутатами и обладали неприкосновенностью. Закона, запрещающего советским парламентариям получать иностранную помощь, тогда не существовало^[730]

.

Еще одним «другом российской демократии» стал Национальный демократический институт (National Democratic Institute, NDI). Эта организация, тесно связанная с Демократической партией США, действовала как ее внепартийное и неправительственное подразделение. Одним из волонтеров был аспирант Стэнфордского университета Майкл Макфол, который весной 1991-го приехал в Москву собирать материалы для своего сравнительного исследования демократизации в Советском Союзе и Южной Африке. Макфол был на учредительной конференции «ДемРоссии» и на ее конференции в апреле. Там он встретился и подружился с Владимиром Боксером, Михаилом Шнейдером и Олегом Румянцевым, блестящим молодым российским парламентарием, который участвовал в написании демократической конституции РСФСР. Много лет спустя Макфол, уже бывший посол США в России, вспоминал, что в том году он и его друзья были «демократическими идеалистами». Он был убежден, если «эти люди придут к власти, новая эра партнерства между США и Россией станет не только возможной, но и весьма вероятной»^[731].