Коллапс. Гибель Советского Союза

Мнение о том, что Россия – единственная правопреемница СССР, вызвало шквал эмоций. «Россия гораздо шире, чем обрезанная кишка РСФСР… Советский Союз был формой существования России», – утверждал Олег Румянцев, после Ельцина – фактический руководитель Конституционной комиссии Верховного Совета. Отделение Украины от России поставит вопрос о Крыме, предупреждал он. Николай Травкин, основатель Демпартии России, горячо поддержал заявление Бурбулиса. К этому хору голосов присоединился вице-президент Руцкой, чьи националистические взгляды подкреплялись его новым интересом к нефтяному бизнесу в РСФСР^[1312]. Политолог Александр Ципко в «Известиях» написал о «драме российского выбора». По его мнению, Содружество демократических государств было самообманом московских интеллектуалов, а идея верховенства России среди постсоветских стран породит лишь конфликты, особенно с Украиной. Он советовал российским лидерам отказаться от безрассудного замысла по строительству отдельного государства и поддержать горбачевский проект нового Союза

^[1313]. Еще более резко выступил Виталий Портников в «Независимой газете». Если другие республики воспротивятся российским амбициям стать хозяином постсоветского пространства и единоличным обладателем ядерного оружия, «югославский вариант нам гарантирован», писал он. Русские уже разрушили две «российские империи» – царскую Россию и Советский Союз. Если они снова затеют имперские игры, Российскую Федерацию постигнет та же участь^[1314]

.

«Недопонимание» между Россией и Украиной внезапно вспыхнуло с новой силой. Президент Кравчук предупредил, что российские амбиции могут привести к серьезному конфликту. Он исключил какой-либо «пересмотр статуса» Крыма и заявил, что Украина потребует двустороннего контроля за советскими ядерными ракетами на своей территории^[1315]. В Москве советник Ельцина жаловался британскому послу Родрику Брейтвейту на планы Украины создать большую армию, «единственным потенциальным врагом которой будет Россия». Черняев в дневнике выплеснул гнев на Кравчука: «Присваивает себе и ядерные ракеты, и Донбасс, и Крым… Идиот… Он что – считает, что и Севастополь ему принадлежит?! Нет уж… тут самый что ни на есть «демократ», если он русский, – будет против… И еще как будет!» Севастополь, главная база Черноморского флота, считался городом русской славы со времен Крымской войны 1854–1855 годов. Хотя он вошел в состав республики после передачи Крыма Украине при Никите Хрущеве, жители города горячо верили, что они оплот России

^[1316].

Бурбулис, запустивший пробный шар в этом споре, прекрасно знал, что Ельцину не нужна очередная ссора с Украиной. Госсекретарь и его помощники прекратили дискуссию. Андрей Козырев отверг обвинения России в империализме. Бурбулис заявил журналистам: «Оказалось, что Россию многие увидели в старом образе – имперском образе… Кто на нас так реагирует? Сохранившиеся коммунистические режимы в республиках, которым не нужна реально декоммунизированная Россия»^[1317]

.

Момент для полемики был очень ответственный. В Алма-Ате собралась конференция представителей республик для подготовки договора, который бы упорядочил их экономические и торговые отношения. Большинство участников хотели, чтобы постсоветская экономическая зона оставалась беспошлинной и с единой валютой – рублем. Наиболее влиятельными фигурами в Алма-Ате были Явлинский и российский министр экономики Евгений Сабуров, который приехал с мандатом от Ельцина. Оба верили, что Российская Федерация сыграет роль ледокола, прокладывающего путь к радикальным экономическим преобразованиям на всем советском пространстве. Как ни крути, республики не могли игнорировать экономическую мощь России, особенно в сфере добычи и поставок нефти и газа. Президент Казахстана Назарбаев и другие лидеры стран Центральной Азии были особенно заинтересованы в экономическом договоре. Даже премьер-министр Украины Витольд Фокин парафировал его проект^[1318]. Бурбулис с соратниками, казалось, специально выбрали время для спора о «старшинстве России», чтобы осложнить это начинание. Есть тому и подтверждения. Козырев, который тогда находился с визитом в Риме, заявил советскому послу Анатолию Адамишину, что лишь немедленный роспуск Союза и полный суверенитет России остановят разграбление российских ресурсов другими республиками^[1319].