Коллапс. Гибель Советского Союза

Горбачев попросил Ельцина одолжить временному правительству еще денег – 90 миллиардов рублей. Тот отказал, но потом передумал и обещал^[1404]. Позже в телефонном разговоре с президентом Бушем Ельцин заявил, что Россия решила «спасти всю страну». Затем добавил: «Но все должны до конца понимать, что мы не можем всегда быть такими альтруистами. В 1992 году все республики должны сами отвечать за свои дела»

^[1405].

В конце ноября российский президент и его министры торопились завладеть самыми доходными частями советского экономического наследия – конгломератами нефтяной и энергетической промышленности, включая «Газпром»; золотодобывающей и алмазной отраслями; государственным хранилищем драгоценных камней и золотых запасов; алюминиевой промышленностью и военно-строительными корпорациями. При этом Ельцина не интересовали «жемчужины» ВПК – например, корпорации, отвечающие за противовоздушную и противоракетную оборону. Не заботила его в этот момент даже судьба атомной отрасли (Минсредмаш). Впоследствии Российскому государству, конечно, пришлось взять ответственность за эти структуры^[1406]

.

На заседании российского правительства 28 ноября Ельцин явно хотел разобраться с последними важными структурами советского государства, которые еще оставались под союзной юрисдикцией. Козырев и другие российские министры сошлись на том, что центральный аппарат МИДа, посольства, виллы и другие зарубежные активы нужно поставить на российский баланс, но пока не объявлять законной собственностью. «Давайте скорее переименовывайте [РСФСР] в Россию, и мы будем правопреемниками того имущества», – предложил Ельцин. 29 ноября он распорядился перевести МИД на российский баланс. Впрочем, российскому президенту пришлось подождать, пока мир признал Россию достойной наследницей советской сверхдержавы^[1407].

28 ноября Бурбулис предложил немедленно передать Министерство внутренних дел и его подразделения особого назначения в юрисдикцию России. С началом радикальных реформ он ожидал социальных волнений. Российскому государству нужно было поддерживать порядок на улицах. Ельцин, впервые с августа, заговорил о взятии под российский контроль Советской армии. На него произвела впечатление решимость, с которой Кравчук превратил армейские формирования на территории Украины в «национальную» армию. «Украина объявила, что они повышают военнослужащим на территории Украины заработную плату. Так чтобы там шатания не было, это был бы политически сильный шаг», – одобрительно заметил Ельцин^[1408]. Он задавался вопросом, почему армия, оплачиваемая в основном из российских налогов, остается под командованием Горбачева? И почему Россия должна финансировать развертывание войск за своими пределами, например в Нагорном Карабахе, когда ее собственный территориальный суверенитет находился под угрозой?^[1409]

Последний комментарий касался взрывоопасной ситуации в Чечне. У народа, населяющего эту ключевую для России приграничную территорию на Кавказе, была трагическая история. Царская Россия завоевала их земли и подавила их сопротивление; во время Великой Отечественной войны Сталин приказал депортировать чеченцев и ингушей в Казахстан из-за сотрудничества с немецкими захватчиками. После смерти Сталина Хрущев разрешил чеченцам вернуться на родину и восстановил их автономную республику в составе РСФСР. Казалось, трагедия осталась в прошлом, но распад советского государства в августе 1991-го превратил Чечню в зону анархии. «Горцы захватили города», – написал об этом известный социолог. Вооруженные боевики в Чечне отстранили от власти потерявшую доверие советскую элиту. Возглавил чеченскую «национальную революцию» генерал Джохар Дудаев, ветеран афганской войны и бывший командир авиационной дивизии в Эстонии. Он и его вооруженные сторонники провозгласили независимость Чеченской Республики как от СССР, так и от Российской Федерации^[1410].

В отличие от Кравчука, который отправился в сепаратистски настроенный Крым, Ельцин в Чечню не поехал. Переговорный процесс с сепаратистами он поручил Хасбулатову и Руцкому. Переговоры провалились, и 7 ноября российский президент объявил в непризнанной республике чрезвычайное положение. Руцкой предложил ввести войска и даже хотел задействовать ВВС для подкрепления. Горбачев, которого уведомили об этом в последний момент, пришел в ужас. Он был убежден, что Ельцин принял решение под влиянием алкоголя. Советский лидер пытался дозвониться Ельцину, но тот не поднимал трубку. Тогда Горбачев связался с Руцким и заявил, что как главнокомандующий заблокирует любые приказы военным и милиции, способные разжечь войну. Это позволило военным и министру внутренних дел Виктору Баранникову тянуть с выполнением указа Ельцина. Российский парламент тем временем проголосовал за неприменение военной силы в Чечне и вывод своих войск. Недовольный Ельцин обвинил в случившемся Руцкого^[1411].