Коллекция кошмаров

– И как же? – спросил я, вспоминая, что слабое место всех злодеев – тщеславие. Им обязательно хочется, чтобы кто-нибудь оценил изящество их замыслов, и они думают, что потенциальная жертва – идеальная кандидатура для этого. Все равно никому рассказать не сможет. Но в фильмах жертва обычно вырывается и останавливает злодея, воспользовавшись теми знаниями, которые получила от него же. Вдруг и в моем случае сработает?..

– Филина укусит змея. Представь, он – злодей, только что похитил и убил тебя. – Глаза Сашки сверкали азартом, и говорил он так увлеченно, словно пересказывал сюжет любимого фильма. – Так вот, он тебя убил и в землю закопал, а надпись писать не стал. Может, не успел, потому что с ним произошла досадная случайность. Несчастный случай. Змей здесь масса, так что ничего удивительного в этом не будет.

И Сашка зафыркал, очевидно, весьма довольный собственным остроумием.

– А тетку зачем в озере утопил? Тоже себе в услужение?

– Тетку? А, Марь Михайловну? Ну, это не я. Это Он. – «Он» Сашка произнес как-то значимо, с большой буквы, и я понял, что это о Чернобоге. – Ему тоже кушать хочется, вот и подкармливаю потихоньку.

– Ну и гад ты! – не выдержал я.

– Будешь выпендриваться, тебе же хуже, – огрызнулся он. – Позову своего ворона и велю тебе один глазик выклевать. – Он снова мерзким жестом потер руки. – Ладно, у меня пока дела, а ты наслаждайся обществом новой подружки. Она же тебе понравилась, вот я вас наедине и оставляю!

Дощатая дверь захлопнулась. Что-то зашуршало, а потом послышался удаляющийся шум – видимо, Сашка ушел.

В сочащемся через щели слабом свете Аня казалась похожей на куклу.

– Аня! – тихо позвал я. – Аня, ты меня слышишь?

Она молчала. Я испугался. Возможно, она даже говорить без Сашкиного приказа не может.

Печально.

Итак, что мы имеем? Во-первых, гада, который сознался в своих злодейских планах и ушел. Во-вторых, меня, то есть героя, который по сценарию сейчас разорвет веревки, схватится со злодеем в финальном поединке и, бесспорно, одержит победу. Так бывает во всех приключенческих фильмах.

Но Сашка или не смотрел таких фильмов, или, напротив, смотрел очень внимательно и учел ошибки своих предшественников. Веревки были завязаны на совесть, а ничего острого, чем можно было бы их разрезать, тоже не обнаружилось.

Надо попробовать выбить дверь. Опираясь спиной о стену, я с трудом поднялся на ноги. И, постаравшись вложить в удар всю свою силу, стукнулся об дверь. Эта бездушная дощатая дрянь даже не дрогнула. Я повторил попытку. С тем же нулевым результатом.

– В левом нижнем углу, – вдруг послышался тихий без-эмоциональный голос.

Я оглянулся на Аню. Она по-прежнему не смотрела на меня, и если бы кроме нас здесь был кто-то еще, я бы даже усомнился, что это сказала она.

– Что в левом нижнем углу? – переспросил я.

– Зря ты не уехал, – невпопад отозвалась Аня.

Я нагнулся, осматривая указанный участок двери. Доски там были темные и, кажется, немного разбухли. Подгнили? Немудрено, в подвале пахнет сыростью, тут совсем близко озеро, наверное, еще какие-нибудь подземные воды. Ну и какой мне от этого прок?.. Глупо вообще беседовать с утонувшей девчонкой, пусть даже она каким-то странным, извращенным, наверное, образом тебе нравится. Кто она? Зомби? А зомби, как известно, тупые…

И тут я сообразил, что тупой тут, похоже, именно я. Дерево от влаги разбухает и становится мягче. Что, если попробовать ударить целенаправленно именно сюда?..

Чтобы добиться максимальной силы удара, я неловко (попробуйте сделать это ловко в связанном состоянии) опустился на пол и ударил ногами в угол двери. Доски треснули. Уже лучше. Я собрался и снова ударил, потом еще и еще раз. Ноги пробили преграду, и тут же лодыжки обожгла резкая боль. Острые края досок пропороли кожу, кажется, потекла кровь. Морщась и стараясь не охать слишком сильно, я подтянул ноги к себе. Так и есть, вся брючина в крови.

Видела бы меня сейчас мама! Наверное, сошла бы с ума! Уж на кого, а на правильного хорошего мальчика я никак не походил.

Мне было больно и страшно, хотелось закрыть глаза или даже заплакать от жалости к себе. Но вряд ли жалостью тут поможешь. Пришлось вместо этого покрепче сжать зубы и повторить попытку, не обращая внимания на боль.

Удар, еще удар. Дело пошло лучше, и вскоре в двери зияла рваная дыра с угрожающе зазубренными краями. Я посмотрел на Аню. Незаметно, чтобы она как-то реагировала на происходящее. Но она же только что помогла мне, а до этого пыталась предупредить, убедить бежать из этого опасного места. Наверное, в ней еще осталось что-то человеческое.

Но размышлять было некогда. Еще неизвестно, когда вернется Сашка. Если он застанет меня за попыткой к бегству, наверняка сделает какую-то пакость. Почему-то я сразу поверил тому, что он говорил про ворона и идею приказать птице выклевать мне глаз. В любом другом случае это звучало бы как простая угроза, но только не из Сашкиных уст!