Колокол

– Да не вру я! В трактире поймал. Хотите, покажу? – Он начал засучивать длинный рукав.

– Не надо, бога ради, мне ничего показывать! – Фабьен зажмурился.

– Вот я и говорю: чтобы язык не откусил, мне палку между зубов и…

– Лучше б ты его откусил!

– Кого?

– Язык свой!

Юбер фыркнул и замолчал. Фабьен ещё что-то гундел себе под нос, но вскоре тоже притих. Он не любил, когда на него обижались люди, даже если то был конюх, даже если такой противный, как Юбер. Так они и ехали молча по извилистой узкой дороге, что из года в год становилась всё у`же, будто сама природа отреза`ла их старый дом от внешнего нового мира. Крыша повозки цеплялась за нависшие ветви, и те медленно скребли по ней раздражающим скрежетом, будто ногтем по стеклу.

Страх нарастал в животе Фабьена.

– Значит, от боли, говоришь? – нарушил он тишину.

– А от чего же ещё, – как ни в чём не бывало ответил Юбер.

«Они мучили доктора, – понял Фабьен, – может, спутали со мной… Но если им нужны документы на дом, они могли прислать его, чтобы тот всё нашёл… Он – их человек, точно их. Вот почему он засел в моём доме… Вот почему! Но если он с ними…» – Мысль Фабьена оборвалась, растеряв и логику, и смысл.

– …Представьте себе, никаких.

– Что никаких? – опомнился месье.

– Следов, говорю, никаких, – повторил Юбер.

– Каких следов?

– Хотя бы избиения! Он ещё когда на земле лежал, я его окликнул – ничего; ногой пнул…

– Юбер…

– А то вы бы не пнули…

– И я бы пнул, – согласился Фабьен.

– Так вот, реакции, говорю, никакой. Пульс пощупал – вроде живой… Он в пижаме был, я её одёрнул, на спине ничего; перевернул – и на животе всё чисто.

– Значит, не избили, говоришь…

– Похоже, что нет.

– Понятно всё.

– Что понятно?

– А то, что я был прав, – сказал Фабьен.

– Пьяный он, что ли?

– Ты хоть запах учуял?

– В этот раз я, знаете ли, не принюхивался.

– Потому что от самого, как от свиньи.

– Я и обидеться могу.

– Под морфием он.

– Вот тебе и доктор…

– Гнать его надо.

– А как же Жоэль?

Фабьен промолчал.

Жоэль был его болью, о которой он постоянно пытался забыть. Может, и пил-то лишь из-за этого… Нет, Фабьен знал, что до случая с Жоэлем он так же беспробудно пил, пил да играл – вот и вся его жизнь. Но думать, что спился он из-за любви к сыну, было как-то приятнее. Так он вроде просто пьянчуга, а этак – не просто, а от сильного горя. Вот только горем для всей семьи был он сам. До встречи с Ирен Фабьен уже проиграл два семейных имения, а при ней проиграл и это – последнее, что у них было. Если б хоть кто знал, как трудно ему было не играть, как чесалось всё внутри при виде колоды карт, как хотелось сесть за стол и раскинуть партейку… Но проигрывать было уже нечего. Ему казалось, он проиграл уже всё, даже себя самого.

– Ты в карты играешь, Юбер?

– Не божеское это дело, месье.

– Тьфу на тебя, ты-то куда?

– А куда я? – удивился конюх.

– Ты же пьёшь, как скотина! А в карты играть греха боишься?

– Так разве я пьянею?

И правда, Юбер никогда не пьянел.

– Это почему грехом считается, – продолжил конюх, – потому что человек рассудок теряет, и черти могут его забрать…

– Да какому чёрту ты нужен?

– А я не пьянею, значит, и рассудок мой при мне, то бишь и не грешу.

Фабьен закатил глаза – и тут же подпрыгнул на месте. Повозка остановилась, лошадь отказывалась идти.

– Чего стоим? – крикнул Фабьен.

– Почём мне знать…

– Так тресни её хорошенько – может, вспомнит куда идти.

– Не буду я животину бить.

– Сейчас я сам тебя побью!

Фабьен высунулся из повозки. Никого, кроме них, на дороге не было.

– Слышите? – спросил Юбер.

– Кого? – Фабьен втянул голову обратно.

– Едет кто-то…

– Разворачивайся, Юбер, домой давай, домой! – закричал на него Фабьен. Сердце его забилось, ноги похолодели.

– Куда же я развернусь, лошадь встала как вкопанная…

– Да что же, мы так и будем тут сидеть?

– Подождите, сейчас мимо проедут, и наша пойдёт.

– Да кто здесь когда проезжал, болван! Дорога ведь только до нашего дома…

– А вы не ждёте кого?

– Кого мне ждать, идиот! Разворачивай, говорю, эту дуру.

Юбер потянул за поводья, слегка хлопнул кобылу по тощему бедру, но она и не думала двигаться с места. Фабьен решил притаиться в кустах. Но только он выкорчевал себя из повозки, как из леса показалась другая повозка, запряжённая двумя лошадьми.

– Вот это лошади, – вздохнул Юбер, – нам бы таких, да, месье? Месье Лоран… Вы где? – Конюх оглядывался по сторонам.

Фабьен Лоран, подтягивая штаны и запинаясь о свои же ноги, бежал в сторону высоких кустов.

– Вот чешет, – засмеялся Юбер.

– Стой! – из подъезжающей брички раздался выстрел.

Кучер, высокий и грузный, спрыгнул на землю и помчался за Фабьеном. Юбер и сделать ничего не успел – у этого громилы один шаг за два. Только он слез с повозки, как хозяина уже повалили.

– Не рыпайся! – сказал другой голос.

Из брички вышел низкорослый господин в шляпе и длинном пальто, с прокуренным голосом, как у ста моряков.

– Будешь рыпаться, – он нацелился на Юбера, – и тебя пристрелю. А ну-ка, ложись на землю мордой вниз! Давай-давай, шевелись…

Никто не смел так разговаривать с Юбером. Он оскалил местами сгнившие зубы и пошёл на прокуренного коротышку.