Кольцо Фрейи

– Неужели ты, конунг, ничего не замечаешь? – однажды сказала она Горму, зайдя к нему в спальный чулан, когда он уже готовился ко сну. – Не может этого быть, при твоем-то уме и мудрости!

Настало весеннее равноденствие, и в ожидании новолуния Горм пригласил владельцев всех окрестных усадеб и дворов, чтобы обсудить празднование предстоящего вскорости Дня Госпожи. Только Харальд не приехал. Отсутствие сына огорчило Горма, и он все еще хмурился.

– Ты думаешь, что твой брат всерьез задумал отойти от наших богов и принять крещение? – Горм повернулся к дочери.

– При чем тут крещение? – Ингер воздела руки к резной голове дракона на столбе лежанки. – Тут все дело в Гунхильде. Я уверена, она ему нравится и только поэтому он не хочет, чтобы Кнут на ней женился.

– Ты так думаешь? Признаться, мне это приходило в голову, но… даже если бы у него не было жены, Гунхильду он все равно не получил бы. Я не могу отдать такую невесту младшему сыну, пока моим наследником остается Кнут. И Кнут, пожалуй, добровольно от нее не откажется, а я не хочу, чтобы мои сыновья передрались из-за женщины, пусть она и принесет в приданое половину страны. Этого никак нельзя допустить.

– Но это может случиться, рано или поздно. Когда она окончательно поселится здесь, Харальд будет часто ее видеть…

– Я надеюсь, осенью мы справим свадьбу и они уедут на зиму в Слиасторп, чтобы на йоле Кнут уже приносил жертвы за Южный Йотланд как его законный конунг.

– Харальду от этого не станет легче. Он будет знать, что потерял и девушку, и державу.

– Так что ты предлагаешь? – Горм был готов выйти из терпения. – Она нужна нам, ты ведь слышала, что Хейдабьор…

– Ах, конунг, ну при чем здесь Хейдабьор! Хейдабьору ничего не нужно будет знать. Завтра будет обсуждаться празднование Дня Госпожи, да, ведь для этого ты пригласил людей? Ты, я слышала, хочешь устроить обручение с принесением жертв, чтобы заручиться поддержкой богов? Надо разыграть особое действо, где Гунхильда будет Сунной, а на поединке между Тором и Зимним Турсом будут сражаться Кнут и Харальд. Пусть Харальд подерется за нее и отведет душу.

– Но он проиграет!

– И пусть. Он в обиде не останется. Нужно начать вот с чего…

Ингер оглянулась на дверь и зашептала, наклонившись к самому уху Горма. Слушая ее, конунг менялся в лице, в чертах его отражалось любопытство, сомнение, опасение.

– Ну а если… – начал он, когда дочь договорила, – а если ты все же ошибаешься и ничего такого тут нет? Если он не любит ее как дочь Инглингов и просто не желает родства с ними, то он может… Увидим ли мы ее потом? Я знаю, покойная Асфрид опасалась, что Харальд хочет погубить ее внучку… не могу поручиться, что старуха была совсем уж не права!

Но на гордом и прекрасном лице Ингер не отражалось ни малейшего беспокойства за судьбу подруги и будущей невестки.

– Вот заодно и проверим, правда ли, что ей покровительствует Фрейя, – невозмутимо заявила она. – И если это неправда, то нам такая не особо и нужна.

– Нам очень нужен Хейдабьор.

– А на это счет у нас есть ее брат. А когда он женится достойным образом, его супруга станет Госпожой Кольца.

При свете бронзового светильника, привезенного из похода на франков, Горм встретил взгляд своей дочери. У него вдруг мелькнула мысль, не затеяла ли она все это с целью разом избавиться от всех соперников в борьбе за обладание Хейдабьором – Гунхильды с Кнутом, Харальда – и расчистить путь себе, в союзе с Эймундом. Однако уверенность и твердость Ингер были таковы, что казалось, ее вдохновляет некая сила свыше. Она была как валькирия, выполняющая поручение и передающая волю самого Отца Богов. И Горм промолчал, подумав, что удачливость и верность расчетов самой Ингер тоже пройдут неплохую проверку.

***

Об этом разговоре Ингер ничего не сказала ни Гунхильде, ни даже Эймунду. Ни словом не намекнула. Весь следующий день был посвящен приготовлениям к завтрашнему празднику: варили яйца в огромном количестве – каждому из сотни гостей понадобится дать не менее одного. Варили их в насыщенном отваре луковой шелухи – для этой цели ее собирали всю зиму. Гунхильда поделилась секретом, которому ее научила когда-то Асфрид: на каждое яйцо надо приложить маленький листик, и тогда на красновато-коричневой скорлупе получится красивый золотистый узор в виде листика, и каждая жилочка будет видна. Таким образом, яйцо как символ новой жизни само становится полем, на котором вырастают листья и цветы! Женщины Эбергорда ахали от восторга. Пекли круглые пшеничные булочки, похожие на золотистое солнце, большие хлебы, предназначенные для пира. Суеты хватило на весь день, поэтому Гунхильда порядком устала.